Открыла дверь, сделала шаг на лестничную площадку испоткнулась обо что-то. Посмотрела - сумка стоит.

Обычная спортивная, черная с красным. Чья же это? Огляделасьпо сторонам, но никого не увидела. Вспомнила звонок в дверь. Наверное, что-топринесли Глебушке, решили, что дома никого нет, и оставили. Квартира-тоогромная, пока она - в свои-то немолодые годы - с кухни добежала, времени многопрошло, а тот, кто принес, мог и не знать, что бежать далеко, вот и решил, что,коль сразу не открыли, стало быть, никого нет. Но почему оставил сумку? Разветак поступают? А вдруг бы ее украли?

А вдруг в ней что-то ценное?

Глафира подняла сумку, прикинула на вес - не тяжелая,килограмма два, не больше, внесла в прихожую, заглянула в кабинет, где полнымходом шло обсуждение какого-то милицейского начальника, который брал взятки зато, чтобы истинно виноватых из-под суда выводить, а невиновных вместо них накаторгу отправлять.

Это Глафира успела услышать, пока одевалась.

- Глебушка, тут тебе сумку принесли, - осторожнопроизнесла она, стоя на пороге комнаты.

Богданов недовольно прервал разговор.

- Какую сумку? Кто принес?

- Не знаю, - Глафира просунула находку в кабинет. -Вот, я из квартиры вышла, а она у двери стоит. Наверное, кто в дверь звонил,тот и принес.

- Ага, кто шляпку спер - тот и тетку пришил, - бросилВасилий непонятную фразу.

Глафира посмотрела неодобрительно: хоть и любит онаВасеньку, а когда шутка не к месту - так не к месту.

- Глебушка, я пошла, мне в химчистку надо. Вася, возьмиу меня сумку, а то я уже в туфлях, паркет пачкать не хочу.

Василий вскочил со своего места и взял у нее сумку.

- Ой, баба Глаша, отчаянная вы женщина, - заерничал он,- берете незнамо чьи сумки и в дом тащите А ну как там расчлененка?

- Тьфу на тебя, - рассердилась Глафира Митрофановна, -какая еще расчлененка? Чего ты мелешь? Небось подарок от поклонников, вотЗемфире сколько раз подарки прямо у двери оставляли, и корзины цветов, и вазыхрустальные, один раз даже сервиз целый в коробке принесли. У нас домприличный, воровать некому, вот и оставляли у двери, если никто не открывал.

Ей было интересно, какой подарок принесли на этот раз, все-такис Земой-покойницей это было привычным, а вот Глебушке поклонники никогда на домподарков не присылали, поэтому она хоть и сказала, что ей в химчистку надо, ауходить не торопилась, топталась у входа в кабинет и ждала, что сумку откроют.

- Унесите это! - Богданов уставился на сумку злыминеподвижными глазами. - Что за бред, право слово? Какие еще подарки? Мне никтоничего не должен был приносить. Наверное, ошиблись квартирой, поставили не ктой двери. Вася, будь добр, унеси это отсюда.

- Куда унести, Глеб Борисович?

- На лестницу. Поставь к лифту. Кому надо - заберут.

Василий приподнял сумку, покрутил, осмотрел со всех сторон.Боковой карман на "молнии" оказался открыт, и оттуда торчал белыйкраешек. Без всяких церемоний он потянул за уголок и вытащил маленькуюкарточку, плотную, глянцевую, размером с визитку.

- Так тут ваш адрес написан, Глеб Борисович, - безвсякого удивления сказал Вася. - Сретенский бульвар, дом шесть, и квартираправильно указана, и ваша фамилия. Это точно вам, никакой ошибки. Ну что,открываем?

- Не смей! Это не мне!

- А кому же? Богданов Гэ Бэ - это разве не вы?

- Ничего не…

- Тихо! - внезапно повысил голос Василий.

Все замерли и в изумлении посмотрели на него. Лицо у Васибыло каким-то странным, не то напряженным, не то испуганным. Глафира тожезамерла на пороге, ей стало страшно. Вот когда увидела сумку - ничего такого неподумала, и когда в дом внесла, тоже ничего не почувствовала, а теперь вдругиспугалась.

- Там тикает, - севшим голосом сказал Вася.

- Ч-что… т-т-тикает? - шепотом спросила Катерина.

Богданов сидел в своем кресле неподвижно, побледневший так,что смуглая кожа стала казаться желтовато-серой. Вася продолжал задумчиворазглядывать сумку, по-прежнему держа ее на весу.

- Бомба, наверное, что же еще может тикать. Вряд лиуважаемому писателю могут прислать в подарок будильник, - сказал он.

Катерина глубоко вдохнула и улыбнулась, расправила плечи.

- Фу-ты, господи, Вася, напугал-то как! Это жедействительно часы, большие часы, настенные или каминные, вполне достойный подарок.Как вы считаете, Глеб Борисович?

Тот тоже вроде бы расслабился немного, задышал ровнее.

- Глупость какая-то! Кому могло прийти в головуприслать мне в подарок часы? Вася, там не написано, от кого это?

- На карточке только ваше имя и адрес, но это, наверное,для курьера. Надо внутри посмотреть, наверняка вместе с подарком и открыткалежит.

Василий поставил сумку на пол, присел на корточки, открылзамок-"молнию" и откинул крышку.

- Точно, тут подарочная коробка. Вот, держите.

Он водрузил коробку на большой стол, за которым сиделБогданов.

- А открытка? - спросил Глеб Борисович настойчиво. -Открытка есть?

Василий заглянул в сумку, пошарил в ней рукой, потомперевернул и потряс.

- Ничего больше нет. Может, открытка в коробке? Да чтовы мучаетесь, Глеб Борисович, откройте и посмотрите. Из-за какого-тонесчастного подарка целое дело развели. Видите, кровь из коробки не сочится,значит, не расчлененка.

- Вася!

Глафира Митрофановна и Катерина произнесли это одновременнои с одинаковой интонацией, в которой смешались негодование и упрек. Произнесли,удивились, переглянулись и едва заметно улыбнулись друг другу.

Впервые за все годы существования проекта "ВасилийБогуславский" Глафира улыбнулась Катерине не дежурно-вежливо, какполагается в приличных домах, а непроизвольно и искренне.

Глеб Борисович неуверенно потянулся к коробке, взялся закрышку.

- Не заклеена, - дрогнувшим голосом констатировал он. -В магазинах всегда заклеивают.

- Ой, елки-палки, да чего вы боитесь-то? - возмутился Вася.- Человеку нужно было открытку положить, он отклеил крышку, а снова приклеиватьне стал. Ну?

Глафира тихонько переминалась с ноги на ногу, стоя в дверномпроеме. После улыбок, которыми они обменялись с Катериной, на душе полегчало,словно и вправду зря они так перепугались, и уже выяснилось, что никакая всумке не бомба и вообще ничего плохого, а действительно подарок, нежданнаярадость. Открыл бы уже Глебушка эту коробку-то, показал бы часы или что тамлежит, все поохали бы, повосхищались, посмеялись над недавним своим испугом, ипошла бы Глафира себе в химчистку, по дороге хлебушка свежего прикупила бы, ато за обедом весь съели.