Над головой просвистели крылья – стайка каких-то птицторопилась спасаться. «Медведя жалко, – подумал Мазур. – Ничего,авось уйдет... Там вроде озерцо виднелось, может, пересидит...»

Разгорелось на славу, в лицо пахнуло сухим жаром, и онотступил навстречу ветру, летевшему с юга, неспешно раздувавшему огонь, тяжелооткатывавшему пожар к северу. Пламя уже стояло сплошной стеной, юркопрокатывалось по сухому кустарнику, трещало, выло, брызгало горящими каплямисосновой смолы, лизало стволы, пыталось пробиться к кронам. Давно пора былосматываться, но Мазур стоял и завороженно смотрел на огонь, поддавшисьзагадочному инстинкту.

Опомнился – огонь уже появился и справа, и слева – кинулсябежать назад, к откосу, где ждали женщины.

* * *

...Они давно уже шли по равнине – но Мазур, стоило на ходуоглянуться, каждый раз видел на севере, над темно-синей кромкой иззубренногогоризонта, полосы черного дыма. Они все уменьшались, пока не пропалиокончательно. Пожар раскочегарился, ушел с ветром. Заимка, вероятнее всего, непострадает, очень уж далеко, но та цистерна с горючкой уже должна взорваться,прибавляя огоньку пищи и размаха. Меж нею и местом, где Мазур распалилкостры, – сплошная тайга...

Ночлег выдался царский. Ввечеру они наткнулись на курьезприроды, рукотворный замок. В глубокой ложбине выходили на поверхность мощныепласты молочно-белого кварца, там и сям пестревшие проемами – за сотни летподземные воды выточили сущий лабиринт пещер, запутанных ходов, лазов, гдепролезешь только на четвереньках, и тоннелей, где можно выпрямиться во весьрост и все равно не задеть макушкой потолка.

До захода солнца оставалось еще часа два, но Мазур, неколеблясь, объявил привал. Амазонки вконец выдохлись, нужно дать им отдых, аэтот лабиринт был не только крышей над головой, но и надежной крепостью –Мазур, наскоро обойдя ближайшие переходы с пучком горящих веток, убедился, чтоони тянутся на десятки метров в глубину и вниз, а выходов на поверхностьстолько, что перекрыть их все не под силу и взводу. Вряд ли у кого бы то нибыло имелась точная карта лабиринта, и ни один разумный человек туда несунется. Предположим, можно залить внутрь с полтонны бензина и поджечь, носначала беглецов нужно выследить. Под толстым слоем кварца присутствия человекане откроет ни один детектор, земля возле входа в пещеры каменистая, да и неземля это вовсе – голый кварц, на котором кое-где желтеет принесенный ветромпесок. Взвесив все «за» и «против», Мазур устроил женщин в отдаленной пещере идо темноты таскал туда сушняк и лапник.

Получилась классическая картинка из жизни первобытных людей– в полукруглой пещерке жарко пылал костер, на котором Мазур решил приготовитьвсего барсука зараз (жареное мясо все же чуточку дольше сохранится, чем сырое).Пещерка была большая, и потому углы тонули во мраке, а женщины в колышущихсяотсветах чистого, бездымного пламени, казались прежними красавицами, чьяпрелесть ничуть не пострадала от долгих странствий по дикой тайге, гдеединственным аксессуаром дамского обихода был вырезанный Мазуром гребешок, спервого взгляда напоминавший старинное орудие пытки. Чтобы чем-то занять руки,а заодно и голову, он принялся вырезать из кедрового сука другой, стараясьсделать его чуточку поизящнее. Не дожидаясь, Ольга расплела косу и приняласьрасчесывать волосы старым, временами морщась. В пещере стало тепло, даже жарко,и она непринужденно расстегнула куртку до пояса. Сам Мазур давно уже сиделголым по пояс и пытался прикинуть, сможет ли побриться ножом, тем, что сроговой рукояткой. А заодно – где бы ему уединиться с Ольгой. Несмотря намногодневный марш-бросок, выматывавший тело и душу, он, стоило задержать взглядна молодой жене, всегда слышал над ухом шепот беса. Особенно сейчас, когда впламени костра Ольга казалась чуточку незнакомой и оттого еще более влекущей.

На алых головешках трещало капавшее туда барсучье сало.Поплыли аппетитные запахи. Поблизости, где-то внизу, журчал невидимый ручеек.

– Что вы на меня так уставились, гардемарин? – спросилаОльга наивным тоном. – Взгляд у вас больно уж звероватый... Вика, меня,чует мое сердце, соблазнить хотят. Вступишься, если угроза для добродетеливозникнет?

Никакой реакции. Вика лежала спиной к костру, в тени,подложив под щеку сложенные ладони – вот уже добрых полчаса, почти не шевелясь,только иногда вздрагивая всем телом. Больше всего Мазур боялся, что онасломается. Тут все как на ладони, муженек, хоть и дешевка, был для нееединственным б л и з к и м существом, надежносвязывавшим с большим миром и всем, что там осталось. Они с Ольгой, как никрути – не более чем случайные попутчики, чужаки. У них –с в о я связь, свой мирок, замкнутым он и остается, как нипритворяйся, будто сей микрокосм открыт для бедолажной спутницы...

– Вот, – гордо сказал Мазур, вручая Ольге вполнеприличный на вид гребешок, – точная копия изделия неизвестного мастера,творившего в каменном веке неподалеку от будущего Рима...

– Похоже, – фыркнула она. Подсела к Вике, все-такирастормошила чуточку, заставила сесть и стала причесывать, как маленькую.Украдкой посмотрела на Мазура с немым вопросом во взгляде. Он растерянно пожалплечами, решительно не представляя, что тут можно сделать. Поправил вертела сбарсучатиной – заранее натаскал больших камней, обложил ими костер, и получилсявполне приличный очаг.

– Ладно, – сказал он, вставая. – Вы тутпошепчитесь о девичьих секретах, а я дозором пройду...

Повесил на плечо автомат, взял горящую ветку и, пригибаясь,двинулся по туннелю. Оказавшись у поворота, за которым был выход, тщательноветку затоптал, прислушался и выскользнул наружу, под звездное небо.

Воздух в ложбинке был совершенно неподвижным, ни малейшегодуновения. Высоко над верхушками сосен висела луна, похожая на освещенныйизнутри стеклянный шар. Ночная жизнь, как обычно, себя почти что и не проявлялазвуками: пару раз в глубине тайги жутко ухнула сова, кто-то пискнул неподалеку,шустро взбегая по стволу. Мазур пошел по ложбинке. На откосе, на уровне еговзгляда, на миг сверкнули два серебристо-зеленых глаза, но он равнодушнопрошагал мимо: судя по размеру глаз и расстоянию меж ними, на него таращиласькакая-то таежная мелочь вроде лисы.

Поднялся по косогору, повернулся лицом к северу. Потомпередвинулся левее, чтобы округлая сопка не закрывала горизонта. Ага. Далеко насевере на горизонте чуть заметно подрагивала бледно-золотистая полоса – пожарзажил собственной жизнью, ширясь и распространяясь. Все было в порядке, скоро тамначнется ад кромешный...

Второй раз в жизни он устраивал пожар, чтобы спастись. Такчто беспокоиться рано, чертов колдун напророчил насчетт р е т ь е г о...

Первый пожар был двенадцать лет назад, в месте, котороеМазур даже сам с собой привык называть просто Порт. Потому что секретность быланебывалая, превосходившая все прежнее – и, как ему потом мимоходом шепнули повеликому секрету, даже обаятельный англосакс Драммонд, инкогнито стоявший затеми, кто пытался группу Мазура отловить, твердый профессионал, чьегенеалогическое древо где-то в прошлом соприкоснулось боковой веточкой спотомками Генриха Плантагенета, даже он так и не просек, с кем конкретно имеетдело.