* * *

...Им сели на хвост уже в Порту, когда семерка возвращаласьиз чужого пекла, унося невеликий железный чемоданчик-кассету, с бумагами,которые адмиралы одной стороны не обменяли бы и на бриллианты по весу, аадмиралы другой как раз обменяли бы, подвернись им возможность уладить делочейнджем. Именно там они и нашли Володю Чемякина с крутым местным сержантом – внеузнаваемом почти виде. Случайную группочку «синих аксельбантов», этоустроивших, ребята Мазура кончили наспех, но катер те успели спалить – вместе саквалангами, подводными буксировщиками и прочей роскошью, предназначенной дляпотаенного отхода. Получалось насквозь хреново – в Порт вот-вот должны быливорваться джипы с погоней, судно-база торчало за пределами территориальных вод,имея строжайшие инструкции в таковые не входить, рация, правда, работала и дажеобещала подбросить на выручку корабль правительственных ВМФ, но верилось в этоплохо – Мазур помнил, что почти все корабли незадачливого президента заперты вбухте тройной цепочкой морских мин, выброшенных ночью с вертолетов. Такая ужшла игра, флот стоял за президента, авиация – за претендента, а сухопутные силыпричудливо раскололись примерно пополам...

Он послал Турундаева поджечь емкости с горючим – очень ужудобно были расположены, пылающий бензин отрезал бы мол, где они засели, отвсего остального мира. Все понимали, что поджигатель живым уйти не успеет, иТурундаев тоже – но пошел, конечно. И поджег. И получилось все, как Мазуррассчитывал: джипы появились-таки, но охотнички остановились перед стеной огня,понемногу захватывавшей и склады, постреливали наугад сквозь пламя и на двухдиапазонах требовали подмоги. Перехвативший их переговоры Морской Змей сообщил,что они вызвали вертолеты, так что развязка – вопрос времени.

И они лежали на молу, потому что ничего другого делать немогли, могли только ждать, а стоявшая тут же рация бубнила открытым текстом,хоть и условными терминами радист базы призывал их к бодрости духа, словноребенка конфетами, прельщал кораблем – и надсажался до тех пор, пока МорскойЗмей точным грациозным пинком из положения лежа не сбил рацию в воду, и она потонула,даже не булькнув.

А поскольку чудеса на войне нередки – корабль пришел, ещеиздали паля по замаячившим на горизонте вертолетам из носового «Бофорса», вгавань ворвался серо-стальной, изящно-хищный фрегат шведской постройки подправительственным флагом, лихо отшвартовался у мола, и на него сыпанула здешняяморская пехота – кофейного цвета орелики из одного с президентом племени, вчистеньких «леопардовых» комбинезонах, свеженькие и даже выбритые, бля...

Ну, наградили, конечно. А за рацию он потом отписывался вчетырех экземплярах, как старший группы. Четырежды заверял своей незамысловатойподписью, что данный портативный агрегат инвентарный номер такой-то все жеполучил непоправимые повреждения в ходе операции, а не продан на знаменитойстоличной толкучке.

Там, на известном всему континенту базаре, на него инаскочил полуколдун-полуюродивый, каких в столице водилось изрядно, – вудивительно чистом белом балахоне с коричневой вышивкой, ритуальными насечкамина щеках, увешанный амулетами, как Брежнев орденами. Долго следовалпараллельным курсом, суя под нос то загадочные лечебные корешки, то корявыеэбеновые фигурки, порывался гадать, а потом заорал вслед на здешней базарнойлатыни, дикой смеси семи языков, европейских и окрестных:

– Бойся третьего пожара, сотник! Третьего пожара бойся!

Если перевести его чин в старинные местные ранги, то Мазур,пожалуй, и впрямь был тогда сотником. Он, как и положено, тут же заложилколдуна резиденту, чтобы проверили как следует, пресловутое местное ясновидениетут замешано, или что-то другое, но результатов проверки уже не узнал:сделавшую свое группу отправили домой, в столице началась заварушка, и срезидентом он больше никогда не встречался – тот был сухопутчиком.

* * *

...Притоптал окурок подошвой и пошел обратно. Чиркнулспичкой и шагал, держа ее на вытянутой руке, пока впереди не забрезжилколышущийся отсвет костра. В пещере ничего почти не изменилось, только Вика нележала, а сидела, притянув колени к подбородку, обхватив их руками, глядя вогонь неотрывно и тоскливо.

– Вот кстати, – сказала Ольга. – А то мне бы вкустики, а одной страшно. Пошли, проводишь.

– Здесь пещер полно... – неохотно встал он.

– Да ну, не будем в квартире гадить...

Однако, оказавшись снаружи, она в кустики не пошла. Всталавплотную к нему, машинально оглянулась на черный вход и прошептала:

– Надо что-то делать. Эта принцесса на горошине вконецрасклеилась. Еще немножко – и крыша поедет, точно. Бывают такие беззащитныесоздания. Мне уже страшно...

Мазур безнадежно пожал плечами:

– Ну, что ты мне делать прикажешь?

Ольга помялась и, глядя ему в глаза, прямо-такираспорядилась:

– Иди ее трахни. На неврастеничек прекрасно действует. Пещертут и в самом деле куча...

– Ты что, любимая супруга? – Мазур немногооторопел. – Что, вот так вот...

– Да придется мне перетерпеть, – нехотя проговорилаОльга. – Пользы дела для. Она тут всхлипывает, что совершенно чужая, чтомы ее бросим завтра, как кутенка... Придется тебе ради ободрения постараться.Только не притворяйся, будто станешь над собой насилие совершать, знаю ятебя... Кинешь ей пару палок, чтобы повеселела.

– Лексикончик у тебя, интеллектуалка... – хмыкнулМазур.

– Да ладно тебе, – устало сказала Ольга. – Не вижуя что-то другого допинга, вот и все. Точно тебе говорю: если она еще и ночьпропечалится, завтра на спине тащить придется. А то и вовсе подвинется на этомпунктике... Раз уж такая жизнь пошла первобытная, единожды я тебе прощу. Изженской солидарности, жалко дуру. Я к ней немного присмотрелась – без поддержкии опоры моментально в кисель превращается...

Вернувшись в «гостиную», Мазур растерянно затоптался –всякое в жизни бывало, но в столь пикантном и запредельном положении еще неувязал. Расскажи кому – не поверят. Юмор и сложность в том, что Вика емунравилась, еще и из-за того, наверное, что являла собою полнуюпротивоположность Ольге – во всем, от внешности до характера – полные антиподы.

Ольга неожиданно облегчила ему задачу: присела у огня,перевернула тяжелые, курящиеся парком куски мяса и будничным тоном бросила:

– Массаж делать будешь? Вика жаловалась, ногу сводит...

– Я не жалуюсь... – бесцветным голосом произнесла Вика.

– Да жаловалась, – махнула рукой Ольга. – Кирилл,займись-ка делом, что ты торчишь, как часовой у Мавзолея...

Пожалуй, ее голос не был безразличным – не столь уж и легкодавалось этакое благородство души, встречавшееся разве что в дамских романахначала века. Впрочем, те романы эротику целомудренно не затрагивали... Мазурвсе еще торчал у огня, чувствуя себя неуклюжим, как собака на заборе. Ольгаглянула на него и с выразительной гримасой постучала себя пальцем по голове.