"Нет”, — подумал Бобби и размахнулся битой. Онаопустилась с таким же смачным ударом, с каким на озере Кантон он отбил свойтретий мяч далеко в левое поле. Но удар по Гарри был даже смачнее.

Гарри взвизгнул от боли и неожиданности и шлепнулся наземлю. Когда он перекатился на бок, Бобби тут же ударил его битой по левой ноге— прямо под коленом.

— Оооооооууух! — завопил Гарри. Было очень приятно слышать,как Гарри вопит, — настоящим блаженством. — Оооооооууух! Больно! Бо-о-ольно!

«Нельзя дать ему встать, — думал Бобби, холодным взглядомвыбирая место для следующего удара. — Он вдвое меня больше. Если я промажу хотьраз и позволю ему встать, он меня в клочья раздерет. Убьет, мать его!»

Гарри пытался отползти, вспахивая гравий дорожкикроссовками, проводя борозду задницей, упираясь локтями. Бобби взмахнул битой иударил его по животу. Гарри судорожно выдохнул, его локти разогнулись, и онрастянулся на спине. Глаза у него были ошалелые, полные сверкающими под солнцемслезами. Прыщи пучились багровыми шишечками. Его рот — крепко и злобно сжатый втот день, когда Рионда спасла их, — теперь расползся и дергался.

— Ооууух, хватит, я сдаюсь, я сдаюсь. Го-о-осподи!

"Он меня не узнал, — понял Бобби. — Солнце светит ему вглаза, и он не знает, кто его бьет”.

Но этого было мало. “Неудовлетворительно, ребята!” — вот чтоговорили вожатые лагеря “Винни” после санитарного осмотра хижин — это емурассказал Салл, только Бобби было совсем не интересно: плевать он хотел насанитарные осмотры и сумочки из бусин.

Но тут он плевать не хотел, нет уж! И он наклонился к самомуискаженному лицу Гарри.

— Помнишь меня, Робин Гуд? — спросил он. — Помнишь меня, а?Я же Малтекс-Беби.

Гарри перестал визжать. Он уставился на Бобби, наконец егоузнав.

— Я тебе.., покажу, — сумел он выговорить.

— Ничего, дерьмо, ты мне не покажешь, — сказал Бобби. Гаррипопытался ухватить его за лодыжку, и Бобби изо всех сил пнул его в ребра.

— Оуууух! — вскрикнул Гарри Дулин, возвращаясь к прежнейлексике. Ну и мразь же! Нимрод при всем параде. “Наверное, мне побольнее, чемтебе, — подумал Бобби. — В кроссовках пинаются только идиоты”.

Гарри перекатился на другой бок. Когда он кое-как поднялсяна ноги, Бобби размахнулся, как для завершающего удара по мячу, и опустил битупоперек ягодиц Гарри. Звук был такой, будто кто-то выбивал тяжелый ковер —за-ме-ча-тель-ный звук! Улучшить эту минуту мог бы только мистер Бидермен, еслибы и он валялся на дорожке. Бобби точно знал, куда бы он его вдарил битой.

Однако полбулки лучше, чем ничего, во всяком случае, таквсегда говорила его мать.

— Это тебе за Гербер-Беби, — сказал Бобби. Гарри снова лежална дорожке и рыдал. Из его носа текли густые зеленые сопли. Одной рукой онпытался растирать онемевшую задницу.

Кулаки Бобби снова сжались на конической рукоятке биты. Емухотелось занести ее для последнего удара и опустить не на голень Гарри, не наспину Гарри, а на голову Гарри. Ему хотелось услышать, как хрустнет черепГарри, и ведь без него мир только выиграет, верно? Говно ирландское. Низкий…

"Довольно, Бобби, — сказал голос Теда. — Хватит.Удержись. Возьми себя в руки”.

— Только тронь ее еще раз, и я тебя убью, — сказал Бобби. —Тронь меня еще раз, и я сожгу твой дом. Нимрод дерьмовый.

Чтобы сказать это, он присел рядом с Гарри на корточки. Атеперь выпрямился, огляделся и ушел. Когда на полпути вверх по Броуд-стрит емувстретились близняшки Сигсби, он весело насвистывал.

***

В последующие годы Лиз Гарфилд почти привыкла открыватьдверь полицейским. Первым явился полицейский Реймер, их толстый участковый,который иногда покупал ребятне орешки у торговца в парке. Когда он позвонил вдверь квартиры на первом этаже дома 149 на Броуд-стрит вечером шестого августа,вид у полицейского Реймера был далеко не счастливый. С ним были Гарри Дулин,который еще неделю, если не больше, мог сидеть только на мягких стульях, и матьГарри, Мэри Дулин. Гарри поднялся на крыльцо, как старик, прижимая руки ккрестцу.

Когда Лиз открыла дверь, Бобби стоял рядом с ней. Мэри Дулинткнула в него пальцем и закричала:

— Это он! Это мальчишка, который избил моего Гарри!Исполняйте свой долг! Арестуйте его!

— В чем дело, Джордж? — спросила Лиз.

Полицейский Реймер замялся. Он перевел взгляд с Бобби (рост— пять футов четыре дюйма, вес — девяносто семь фунтов) на Гарри (рост шестьфутов один дюйм, вес — сто семьдесят пять фунтов). В его больших влажных глазахбыло явное сомнение.

Гарри Дулин был глуп, но не настолько, чтобы не понять этотвзгляд.

— Он меня подстерег. Набросился на меня сзади. Реймернагнулся к Бобби, упершись пухлыми руками с багровыми суставами в лоснящиесяколени своих форменных брюк.

— Гарри Дулин, вот этот, утверждает, что ты избил его впарке, когда он шел домой с работы. — Последнее слово он выговорил как“срррбыты”, и Бобби это навсегда запомнил. — Говорит, что ты спрятался, а потомуложил его битой. Он и обернуться не успел. Что скажешь, малый? Он правдуговорит?

Бобби, далеко не глупый, уже взвесил происходящее. Онпожалел, что не мог сказать Гарри в парке, что они квиты и делу конец, а еслиГарри наябедничает на Бобби, так Бобби наябедничает на него — расскажет, какГарри и его дружки покалечили Кэрол, а это будет выглядеть куда хуже. Беда былав том, что дружки Гарри и не подумают сознаться, так что против слова Кэролбудет слово Гарри, Ричи и Уилли. А потому Бобби ушел, промолчав, в надежде, чтоГарри не захочет признаться, что его избил малыш, вдвое его меньше. Из стыдаприкусит язык. Но он не прикусил, и, глядя на узкое лицо миссис Дулин, еененакрашенные губы и разъяренные глаза, Бобби понял почему. Она заставила егорассказать. Пилила, пока он не признался, ясное дело.

— Я пальцем его не тронул, — твердо сказал Бобби Реймеру, и,говоря это, он твердо смотрел Реймеру прямо в глаза.

Мэри Дулин ахнула от возмущения. Даже Гарри, для котороголожь к шестнадцати годам, конечно, уже давно стала образом жизни, словно быудивился, — Врет и не поперхнется! — закричала миссис Дулин. — Дайте я с нимпоговорю! Я от него правды добьюсь, вот увидите!

Она рванулась вперед. Реймер оттолкнул ее одной рукой, невыпрямившись и ни на секунду не отведя глаз от Бобби.

— А почему, малый, дылда вроде Гарри Дулина стал бы клепатьна замухрышку вроде тебя, не будь это правдой?