— Не могу ответить на ваш вопрос. Повороты судьбы невсегда благосклонны, миссис де Мориньи.

— Я знаю, — тихо ответила Александра.

Однако она никогда не осознавала этого столь отчетливо. Этобыло похоже на один из тех калейдоскопов, которые она дарила дочерям, —стоит чуть-чуть его повернуть, и те же самые кусочки складываются в совершенноиную картину: сейчас это цветы, а в следующую минуту — огнедышащие чудовища.Александре казалось очень несправедливым, что Хилари была оставлена с чудовищами.С усилием она снова вернулась мыслями к Джону Чепмену.

— Что я могу сделать, чтобы помочь вам разыскатьсестер?

— Пока ничего, если только вы не помните чего-тоособенного, что могло бы нам помочь. Я, однако, в этом сомневаюсь. Даже если вычто-то помнили в детстве, то потом наверняка это забыли. Я вам позвоню, кактолько мы найдем Хилари и Меган, а затем мистер Паттерсон пригласит вас в свойдом в Коннектикуте для встречи с ними. Это единственное, что он хочет выполнитьперед смертью.

— А какой он из себя? Это может показаться странным, ноя его совершенно не помню.

Как не помнила она и своего отца. Александра просмотрелавырезки из папки Джона Чепмена и была поражена красивой внешностью и успехамиотца на актерском поприще. Ее мать была лишь на двух фотографиях. С однойглядела улыбающаяся молодая женщина с каскадом ярко-рыжих волос. Как это ниудивительно, Аксель была на нее немного похожа.

На другой фотографии были три девочки: Александра и Хилари впохожих белых платьицах и сверкающих черных туфельках и малышка Меган в длиннойкружевной рубашечке на руках у матери. Снимок был сделан вскоре после рожденияМеган, в последнюю при жизни матери Пасху, у дома на Саттон-Плейс, ноАлександра не узнала этого места.

Джон попытался ответить на ее вопрос:

— Мистер Паттерсон стар и серьезно болен. Не думаю, чтоон долго проживет. Он очень хочет перед смертью воссоединить вас троих, длянего это очень важно.

— А если он умрет, прежде чем вы их найдете? —прямо спросила Александра.

— На этот случай он распорядился, чтобы продолжатьпоиск и организовать вашу встречу. Но мистер Паттерсон все же надеется на нейприсутствовать.

Александра кивнула. Он подумал обо всем. Жаль только, что несделал этого тридцатью годами раньше. Жизнь Хилари тогда не была бы такой ужасной.Именно это Александра и имела в виду, спросив:

— Если он был в близких отношениях с родителями, почемуон нас не взял к себе и не растил вместе? Джон покачал головой:

— Не знаю. Он говорил о том, что его жена возражалапротив этого. Думаю, он теперь сожалеет о своей уступчивости. Иногда мысовершаем ужасные ошибки, но видим их только на расстоянии. — И затемрешился спросить то, что интересовало Артура:

— Скажите, Александра, вы счастливы? Извините, чтозадаю вам такой вопрос…

Она улыбнулась:

— Я всегда была очень счастлива. Бог дал мнезамечательных родителей, которых я горячо любила. Пьер де Борис был чудеснымчеловеком. Я могу лишь благодарить судьбу, что он прожил долгую жизнь. Он былрадостью моей жизни… — И, зардевшись, добавила:

— А я его. Александра широко улыбнулась.

— Ну, а с моей мамой вы вчера познакомились. Разве онане прелесть? Она моя самая близкая подруга и верная союзница. Ей было оченьтяжело рассказывать мне всю эту историю.

Александра погрустнела, вспоминая, как мать накануне плакала.

— Думаю, никому не было бы легко бередить такое, темболее учитывая все подробности случившегося. Она вздохнула и твердо посмотрелана Джона:

— Известно ли на самом деле, почему он убил ее?

— Нет, — покачал головой Джон. — Я полагаю,что произошла какая-то ссора. Возможно, что ваш отец был пьян. Временноеумопомрачение, как утверждала защита. Мистер Паттерсон по сей день считает, чтоСэм Уокер боготворил свою супругу. Порой трудно понять, почему люди дают выходэмоциям и совершают жестокие поступки, противоречащие всякой логике.

Александра кивнула, однако ее мысли больше занимали сестры.О Меган вообще ничего не было известно.

— Я надеюсь, у Меган, у них обеих все благополучно… —Ей казалось, будто сестры вернулись к ней в образе ее дочерей. — У менядве дочки, Аксель и Мари-Луиза, Странно, но мне кажется, что Мари-Луиза похожана Хилари… Удивительно и то, что я живу на родине моей матери.

И тут Джон задал ей трудный вопрос:

— Вы рассказали мужу обо всем этом?

Александра покачала головой.

— Боюсь, Анри этого не поймет. Думаю, он будет оченьогорчен, что родители ничего ему не сказали, когда мы вступали в брак. Пока выне найдете остальных, нет смысла говорить ему. Это только его расстроило бы.

Так она решила накануне вечером и почти уже сама себяубедила, что поступает правильно.

— А когда мы найдем остальных?

— Тогда мне придется ему что-то сказать, —смущенно улыбнулась Александра. — Я, мистер Чепмен, не смогу поехать вАмерику ни с того ни с сего.

— Но вы его не обманывали, вы же сами всего незнали, — пытался ее успокоить Джон, но она имела свое мнение на этот счет.

— Мои родители, однако, знали. Муж очень рассердится,когда узнает правду. Он считает меня дочерью графа де Борне. Анри придаетпроисхождению очень большое значение. Он знает свою родословную на протяжениидевяти столетий. Не думаю, что убийца и француженка — солдатская невеста — этоте, кого Анри хотел бы видеть в качестве дедушки и бабушки своих детей.

«Может, и хорошо, что у нас нет сына, — с горечьюподумала Александра. — Уж тогда бы он мне точно не простил. Хотя,возможно, и так не простит».

Чувства отражались на ее лице, и Джон, наблюдая за ней,испытал жалость. Он догадался, что ее муж был сложным человеком.

— Я думаю, что он свыкнется с этой мыслью. Вы давно вбраке, и он любит вас. Это много значит.

— Не для всех, мистер Чепмен, — задумчивоулыбнулась Александра, про себя рассуждая: «Как он может быть уверен, что Анрименя любит? Я сама не всегда в этом уверена. Я для него — собственность вродеизящного предмета мебели в стиле Людовика XV или картины великого мастера. Аесли картина окажется подделкой? Оставит ли он ее у себя только потому, что онаему нравится?»

Александра знала, что некоторые так бы и поступили, носовсем не была уверена, что Анри относился к этим некоторым. Он считал, чтодолжен обладать всем самым лучшим. Она понимала, что, узнав о ее происхождении,Анри выйдет из себя, несмотря на свою обычную сдержанность и холодность.

Джон поглядывал на свою собеседницу и чувствовал, как растетего симпатия к этой женщине. Держалась она скромно, но с достоинством, и у неебыли добрые глаза.