Олаф спрятал меч в ножны, выдернул из головы убитого свой топорик и направился на поиски ярла и Гудреда. Обнаружил он их, обогнув несколько уже полыхающих лачуг. Старый воин сидел на бревне, безучастно смотря на огонь, а ярл с сыном рассматривали трофеи, стоя возле небольшого алтаря. Его украшала небольшая, в полчеловеческий рост статуя, изображавшая женщину в свободных одеждах с вознесенными к небесам руками. Хрут вертел в руках чашу, судя по цвету и местами черноте, из серебра. Торд же стоял возле троих поселенцев, которых только что приволокли его воины. Две женщины и один уже немолодой мужик. Последний, трясясь всем телом, бормотал что-то себе под нос. Две женщины яростно кричали на непонятном наречии. Одна всячески старалась укрыть за спиной более молодую. «Мать и дочь», – догадался Олаф.

– Это не бой, а прогулка под луной. Я надеюсь, хоть добыча улучшит мое настроение, – подойдя, проронил молодой вождь.

– Хоть никакой, но бой. Бойцы засиделись на кораблях, им нужно было размяться. Да и развлечься, – ответил Торд, кивнув в сторону двух воинов, тащивших вопящую и брыкающуюся женщину в одну из халуп.

– Глядишь, и уродятся у этих червей достойные клинка бойцы, – усмехнулся Хрут.

– Ты тоже заметил, что в поселке почти нет мужиков?!

– Да. А те что есть – либо старики, либо ничтожества вроде этого, – произнес берсерк и ногой пнул в лицо стоявшего перед ним на коленях поселенца. Тот отлетел в сторону, разбрызгивая кровь из сломанного носа, сжался в комок и завыл.

– По-моему, он даже обделался при нашем появлении, – усмехнулся сын ярла.

– А вот девицы у них более бойкие, вон как зыркают на нас. Глядишь, сейчас вцепится в горло и перегрызет, – заметил Торд, подойдя к женщинам поближе и присев перед ними на корточки, чтобы лучше рассмотреть.

– Верум ревенге! – выпалила со злобой та, что была постарше, и плюнула в лицо ярлу.

Торд усмехнулся и, вытерев лицо ладонью, попробовал содержимое на вкус, не отрывая взгляда от женщины. Он наслаждался тем, как блеск ярости покидает ее глаза, и на его место приходит страх. Ярл рывком встал, схватил женщину за волосы, задрав ей голову, и перерезал горло. Та захрипела, кровь полилась из раны, пенясь и пузырясь от всхлипов. Молодая поселенка закричала и попыталась закрыть рану матери руками, но кровь струилась через ее пальцы.

– Эту тащите в лагерь, воинам на потеху, – кивнув на девушку, приказал ярл подошедшим воинам. – А это ничтожество даже в жертву не принесешь, – посмотрел он на скулящего поселенца, – будет рабом, пока не сдохнет.

Оттащить дочь от мертвого тела матери сразу не получилось. Воину понадобилась помощь товарища. А вот мужичок, все так же скуля, пошел после первого же пинка. Олаф смотрел им вслед и чувствовал себя обманутым. Не так он надеялся начать этот поход. Но высказывать свои мысли он не стал, лишь Гудред понял, что тревожит молодого вождя.

– Все-таки я надеялся на большее сопротивление. Даже обидно как-то. Неужели за годы набегов они все равно нас ни во что не ставят, раз не защищают свои поселения?

Торд вытер руки от крови тряпкой, оторванной от одеяния убитой женщины, и взглянул на Олафа.

– Это всего лишь мелкое поселение. У нас на пути еще будут сражения, в которых не стыдно будет отправиться в Вальгаллу. Мы нашли хорошо утоптанный тракт, и мои люди уже отправились узнать, куда он ведет, так что нас в скором времени ждет более сложный бой и более богатая добыча.

– Я верю тебе, ярл Торд, и жду, что твои обещания сбудутся в скором времени, – ответил Олаф.

– Не спеши в Вальгаллу. Предоставь это право сначала таким старикам, как я, – приобняв друга, произнес Гудред.

Тем же вечером в жертву богам принесли еще троих. Они были заживо сожжены на кострах, и если их крики довольно скоро умолкли, то запах паленой плоти всю ночь стоял в округе.

Несмотря на то что Олаф считал атаку на рыбацкую деревеньку странным, остальные посчитали начало похода успешным. Удалось захватить немного серебра и с десяток рабов. В основном женщин. В первую же ночь они попытались бежать, и одной даже позволили скрыться в лесу, но ее радость была недолгой. Утром голова беглянки торчала на палке возле бревна, к которому были привязаны остальные рабы. Желания устраивать бунты и новые побеги у них явно поубавилось. Теперь захватчики удостаивались лишь их гневных взглядов и слезных всхлипов отчаяния.

Вскоре вернулись разведчики. Кто-то с пустыми руками, а кто-то – с хорошими новостями. В округе были обнаружены еще пара деревень побольше, и даже подобие небольшого города, где, видимо, обитал глава этих земель, так как в центре поселения стояло большое кирпичное двухэтажное здание, обнесенное частоколом со смотровыми вышками для лучников, рядом с ним – храм и хозяйственные постройки. Вот чего-то подобного Олаф и ждал. Ладонь сама собой легла на рукоять меча.

Сайрус шел по коридорам школы быстрее обычного. Попадающиеся навстречу ученики тихо приветствовали магистра и старались побыстрее исчезнуть с его пути, заметив разгневанный вид адепта стихии воздуха. Его волновала нарастающая головная боль, и виной тому был граф Дирим. Ландор-старший использовал неприятный способ связи, который не пользовался популярностью среди магов. Даже, скорее, наоборот. Дело в том, что для «ментального зова» желательно использовать кровь человека, к которому был адресован призыв. Альтернативой мог быть волос, но все равно такая магия была на грани запрета и считалась весьма неэтичной в обществе цивилизованных магов.

К тому же, если сразу не выпить немного вина или чего покрепче, то вскоре начинались мигрени, а мысль, что у главы школы огня припрятана коробочка с волосами Сайруса, окончательно портила настроение. Вот и спешил магистр к себе в кабинет, чтобы, несмотря на ранний час, выпить крепкого виноградного напитка и узнать, что заставило Дирима таким варварским способом нарушить его покой. Перебирая наиболее изощренные ругательства в адрес графа, Сайрус наконец вошел в свой кабинет и, не останавливаясь, налил себе бокал красного. Маг залпом осушил его и теперь стоял неподвижно с прикрытыми глазами, ощущая, как боль, словно волна прилива, потеряв свою силу, медленно откатывается назад. Теперь, когда разум свеж и чист, можно узнать, что потребовалось Дириму. Почти сразу его проекция возникла над артефактом, уменьшенной копией того, что использовали на совете, когда судили Стелана.

– Рад видеть тебя в хорошем здравии, – салютуя бокалом и ухмыляясь, произнес граф Ландор.

«Паскуда еще и издевается», – подумал магистр.

Ответить вежливо было сложно, поэтому в голосе все же пробежали нотки холодка:

– Я вижу, и ты здоров как бык, раз пьешь в такой ранний час. Лично я не планировал начинать день с вина.

– Не думаю, что для такого ценителя замечательного напитка это стало проблемой. Поверь мне, у меня есть к тебе дело, не терпящее отлагательства.

– Охотно верю, раз ты меня оторвал от моих не менее важных дел.