Так и вышло. Началась все неплохо – Миэ видел, что благодаря его громкой победе в прошлом туре нынешний соперник относится к нему с большой осторожностью. Каракал атаковал не бездумно, а нацеленно и аккуратно, проверяя чуткость медведя и выискивая его слабые места. Вскоре он стал нарезать большие круги по арене, делая легкие выпады. Все это продолжалась долго и становилось довольно изматывающим. Утомление Миэ было спровоцировано не только дефицитом энергии, но и однообразием, которое с каждой минутой приближало его к тому, чтобы зазеваться и допустить роковую ошибку.

Он отчаянно силился придумать маневр, который внес бы перелом в битву. Было очевидно, что противник ждал, когда лопнет терпение Миэ и он бросит аватар в решительную атаку – в этот момент каракал использовал бы собственную быструю реакцию и прореху в обороне медведя, чтобы нанести мощный контрудар и покончить с ним. Миэ отчетливо видел, что, как бы хорошо ни продумал нападение, у него нет шансов на успех. Он мог сравнить, как движутся каракал и медведь на арене – ловкая, юркая, грациозная фиолетовая кошка и угловатый, неповоротливый и тяжелый красный медведь. Стоит ли говорить, за кем из них было преимущество?

В один момент, пока аватары гарцевали по арене, Миэ вдруг снова охватило паршивое чувство, которое стало посещать его с недавних пор – будто внутри него скрывается чужак. «Как некстати», – подумал он. Чувство было таким сильным и нахлынуло так внезапно, что его едва не вывернуло наизнанку. Он тут же в голос расхохотался от этой странной неприязни и, должно быть, несколько обескуражил этим зрителей и противника.

Следом он сделал примерно то же, что и на предыдущей битве: закрыл глаза, сел на платформу и расслабил все тело, словно готовился впасть в медитативный транс. Но теперь он делал это не ради уловки. Он делал это осознанно, и, хотя помнил слова мастера-ундины об опасности, совсем не чувствовал страха. Напротив – будто глотком прохладной воды в знойный день, в тот момент для него стало облегчением избавиться от чужака внутри самого себя.

Неуклюжий, с трудом державший оборону призрачный красный медведь преобразился. Он снова стал лютым, матерым зверем и без оглядки бросился в атаку, стремительную, как ураган. И вот уже каракал стал тем, у кого не было шансов…

Так Миэ выиграл и во втором туре. На этот раз он не потерял сознание по окончании битвы. Рассеяв свой аватар, он поднялся на постаменте, слушая, как его объявляют победителем, и вскинул руки в триумфальном жесте. Но… Такое случается: когда происходит что-то страшное, лишь спустя время ты осознаешь, в какой опасности побывал, и волосы встают дыбом; и если бы в тот момент кто-то взглянул в глаза Миэ, то за пеленой лихорадочного возбуждения увидел бы только бескрайний страх.

Сразу после второй битвы Миэ направился к распорядителям и признался им, что использовал технику переноса души. Морально он готовил себя к тому, что она окажется запрещенной и его дисквалифицируют. Однако, выслушав посетителя, распорядители выказали удивление. Только одному из них было известно о существовании подобной техники – и то он лишь читал о ней в каком-то древнем трактате и воспринимал как выдумку автора. Они взяли время посовещаться на этот счет с арбитрами и консультантами по Битве.

На следующее утро они вызвали Миэ и огласили свое решение. Досконально изучив правила турнира, они не обнаружили в них ничего, что запрещало бы переносить собственную душу в аватар, и потому эта техника была признана ими допустимой и ставилась в один ряд с другими, которые могли быть использованы на дуэли. Вместе с тем победы Миэ тоже признавались вполне законными.

Но, даже мало зная о технике переноса души, распорядители догадывались, что она может быть крайне опасна для призывателя. Поэтому они справедливо решили, что Миэ перестанет использовать ее на Битве. И он, в общем-то, был согласен с ними, ведь после вчерашней дуэли страх все еще сжимал его сердце… Но не успел он ответить, как распорядители продолжили: «В противном случае, – сказали они, – ты, Миэ, должен подписать бумагу, что выполняешь эту технику на собственный страх и риск, чтобы в случае твоей безрадостной кончины твоя родня нас бы не засудила».

Ха! На этих словах Миэ взбеленился, хотя, по сути, распорядители ни в чем не были виноваты. Своим жестом они хотели не только обезопасить себя с правовой точки зрения, но и дать парню понять, насколько серьезно он рискует. Но вышло с точностью до наоборот. В Миэ взыграл бунтарский дух, и он однозначно решил, что не перестанет использовать технику переноса. Скрипнув зубами, он подписал подсунутые ему документы и молча вышел под шокированные взгляды распорядителей.

Но, стоило только покинуть амфитеатр, как его обуяла слабость. Он знал, что следующая битва будет тяжелее предыдущих. Действительно ли он собирался снова перенести душу в медведя, рискуя собственной жизнью?

Терзаясь этим вопросом, он часами одиноко плутал по лесу или угрюмо торчал в своей комнате. Родители и друзья спрашивали, что он планирует делать, но он лишь огрызался в ответ. Времени до третьего тура было совсем немного. Он успел бы взять несколько уроков у мастера-ундины, но боялся, что она начнет отговаривать его от применения техники переноса, и поэтому тренировался самостоятельно.

Однако он делал это все с меньшим энтузиазмом. В своем аватаре-медведе он все чаще видел не верного друга детства, а незнакомого, опасного, неприятного чужака. Но Миэ принял решение продолжать битву, и ничто на земле не заставило бы его отступиться. Излишние тревоги он глушил зельями и алкоголем. А по ночам призрачный красный медведь, являясь к нему во сне, повторял: «Я всегда здесь, потому что я – это ты». Миэ вскакивал в холодном поту и больше не ложился. В такие ночи он отправлялся в круглосуточную городскую библиотеку и до рассвета листал книги, пытаясь найти в них то ли информацию о технике переноса души, то ли ответы на вопросы, которые не мог толком сформулировать.

В тренировках он больше не упирал на развитие концентрации, воли и контроля. Он упражнялся лишь в том, чтобы как можно быстрее переносить свою душу в аватар и возвращать ее назад. Однако по какой-то причине тренировки стали давать обратный эффект. Чем чаще и быстрее Миэ переносился в медведя, тем тяжелее ему было вернуться, словно его душа увязала, застревала в аватаре и с неохотой возвращалась обратно в тело. С каждым