В комнате отдыха, где мне предстоялоизображать мышь, пахло дезинфекцией. И вообще тут было не особенно уютно — измебели в помещении имелись стол, несколько стульев, допотопный трехстворчатыйгардероб с зеркалом и протертый диван, на окне не висело занавесок. Обращали ливы внимание на то, как изменяют интерьер драпировки? Правильно подобранныешторы могут превратить самое затрапезное помещение во дворец, а мятые пыльныетряпки, свисающие с карнизов, «убьют» шикарные хоромы. В особенности жеудручающе, на мой взгляд, смотрятся голые стекла, хуже их только жалюзи и«рулонки». Впрочем, последние вполне приемлемы в офисе, а вот дома от нихникакого уюта.

— Валентина Сергеевна, — раздался четкий голосАнны, — вы на месте?

Я в ужасе вскочила с дивана и стала озираться,но уже через секунду с огромным облегчением плюхнулась назад. Лампа, приди всебя! Разве сумеет Анна войти через запертую на щеколду дверь? Очевидно,Антонова находится в соседней комнате, а перегородки тут небось изгипсокартона, о чем превосходно знает Надя, поэтому она и просила меня сидетьтихо-тихо.

— Валентина Сергеевна, — ровным голосом вещалатем временем Анна, как я поняла, по телефону, — я отправила к вам Надежду сосписком литературы. Так вот книга Попова мне целиком не нужна, снимите ксероксс пятьдесят пятой по шестьдесят восьмую страницу. Ну что ж, подожду, совершенноне тороплюсь. Нет, нет, спокойно обедайте, абсолютно не хотела посягать на вашзаконный отдых.

Я приуныла. Значит, через полчаса Надя непридет, в книгохранилище обед — это святое, нигде так не любят спокойно питьчай, как среди стеллажей, забитых томами. Несчастные библиотекарши, задерганныепосетителями, хотят часок побыть в спокойствии. Да еще Анна велела отксеритьстраницы. Пока вынут том, пока доползут до копировального аппарата, покапоболтают с человеком, который пришел к нему раньше… Ох, сидеть мне тут,кажется, до ночи! Хотя… да, окно не забрано решеткой, элементарно можно вылезтьнаружу, но я тогда подведу добрую Надюшу — если Анна услышит шум и поймет, чтов домике посторонний, лаборантке несдобровать.

Очередной резкий звонок в дверь заставилвздрогнуть. Неужели библиотекарши решили прервать перерыв и опрометью кинулисьвыполнять просьбу Анны? Вдруг это уже вернулась нагруженная книгами Надя?

— Проходите, молодой человек, — прозвучалголос Анны. — Представьтесь, пожалуйста.

— Никита я, — раздался мальчишеский басок, —сын Андрея Максимовича. Паспорт показать?

— Сделайте одолжение.

— Во, держите.

— Никита Андреевич Караулов, улица Вяткина… —прочитала вслух Анна. — Хорошо. Вот коробка. Где деньги?

— Пожалуйста. Но я не знаю, сколько там.

— И не надо, мы с вашим папой уже решиливопрос. Пересчитайте банки, их тут десять штук.

Некоторое время из комнаты не доносилось низвука, потом Никита подытожил:

— Точно.

— Замечательно. Передайте вашему папе, что яжелаю ему выздоровления, радикулит малоприятная вещь.

— Уж и скрутило его… сесть не получается! —воскликнул Никита. — Может, есть такое лекарство — принял таблеточку и здоров?

Анна коротко рассмеялась:

— Увы, нет, пока человечество подобных средствне изобрело.

— Анна Валерьевна, а можно еще одну упаковочкукупить? — вдруг попросил Никита.

— Но Андрей Максимович просил, как всегда,десять штук и денег прислал точно по счету.

— Я заплачу! — звонко пообещал Никита. —Пожалуйста, продайте…

Анна кашлянула.

— Боюсь, у меня больше нет, мы договаривалисьс вашим отцом заранее. Право, странно, с чего бы ему вдруг увеличивать заказ?Я, между прочим, человек слова, раз договорились, то ничего не отменила,приехала сюда с… Впрочем, неважно. Андрей Максимович способен подойти ктелефону? Сейчас звякну ему…

— Это не папе, а мне надо, — тихо произнесНикита. — Очень! До смерти! Какая вам разница, кому продавать?

— Никита, — спокойно ответила вдова, — «Анин»имеется в любой аптеке, нет необходимости приобретать его здесь. Скидка идетлишь на оптовую партию, вам я ее сделать не смогу.

— Значит, не дадите?

— Увы, больше нет! Но не расстраивайтесь, ваптеке…

— Я в курсе про сахар! — резко перебил АннуНикита. — И вообще все знаю!

— Откуда? — вылетел у вдовыизумленно-встревоженный вопрос, но она моментально опомнилась, сменила тон напрежний, спокойный: — Сахар? Не пойму, о чем ведете речь.

Никита рассмеялся:

— Поймал я вас. «Анин» и правда по всемугороду продается. Только он разный, хотя по виду одинаковый. Во, не отличить.

Послышалось шуршание, невидимый мне юношаразворачивал, похоже, обертку из фольги или целлофана.

— Положи, просыплешь, — велела вдова.

— Я в курсе… — четко заявил Никита.

— Ничего не понимаю! — перебила его Анна.

— Ой, не врите.

— Молодой человек! Ступайте прочь!

— Значит, не продадите?

— Нет.

— Ага, следовательно, я прав! Он существует,просто не для меня! — заорал Никита.

— Деточка, — процедила Анна, — «нет» я говорюне в смысле отказа в продаже, просто у меня «Анина» больше нет, идите в аптеку.Там, правда, немного дороже, но вам же не надо, как отцу, на всю команду брать?Я ему по дружбе с завода привожу, приобретаю по себестоимости.

— Ладно… — протянул Никита. — Только я всеравно добьюсь своего. Знаю, знаю, сколько вы получаете!

Хлопнула дверь. Я, забыв об осторожности,кинулась к выходу, пальцы отодвинули щеколду, ноги побежали по коридору… А вспину еще летел раздраженный голос Анны, успевшей дозвониться до отца Никиты:

— Андрей Максимович, понимаю, что вы больны, ибоюсь, сейчас вам станет хуже. Никита подслушивает ваши разговоры, он в курседела, требовал «Анин» для себя, даже денег принес и…

Окончание разговора осталось для меня закадром — я выбежала из здания лаборатории и полетела по дорожке вперед. Иногопути к воротам, насколько я успела сориентироваться, нет, от корпуса туда ведетвсего лишь одна тропиночка.

Долговязую фигуру в спортивной куртке янастигла возле парковки, это явно был Никита. Других пешеходов тут просто неимелось, а юноша к тому же держал в руках картонную коробку.

— Молодой человек! — заорала я.

Никита обернулся:

— Вы меня зовете?

— Да, да. Подскажите, где Вятская улица?

— Она в другом конце города, — изумилсяпарень.