– Внизу горы...

– Они закончатся, дальше город. Конечно, мы должныбудем приземлиться вот в этой расщелине. Далековато, но там станция слежения, алокаторы не самые хилые. Так что дальше на своих крылышках...

Тарас зевнул, зябко повел плечами:

– Ночь... Холодный воздух. Теплых потоков не жди. Да ивообще... любой встречный ветерок может натворить дел. Да ладно, это я так.

– Надеюсь, – строго сказал Ермаков. – Учтите,всех и так засекут. Только и надежды, что не сразу распознают, а потом не сразукинутся выяснять, как и что. Вы должны успеть войти в город и раствориться внем, как сахар в кипятке.

Второй пилот вышел из кабины. Ермаков кивнул, открыл люк.Открылось темное как деготь пугающее пространство. Холод охватил Дмитрия сголовы до ног, хоть и раньше приходилось прыгать в ночь, прыгать на лес, скалы,даже на живые кварталы.

Мимо мелькнула громоздкая фигура, люк на миг показалсязакупоренным, но тут же снова чернота, холодный воздух, мелькнул второй, Тарас.Оставались Ермаков и Макс, первым выпрыгнул, значит, Валентин...

Дмитрий рухнул плашмя, в лицо ударило встречным воздухом,пыталось закружить. Он выждал ровно секунду и дернул за кольцо. Ремни больнорванули под мышки, затрещало, он с ужасом подумал, не опоздал ли, его затрепалокак тряпичную куклы, трещали пружины, смягчая удар, затем над головойразвернулось треугольное крыло, закрыв звездное небо, встречный ветер пересталвыворачивать ноздри.

Его понесло как по гладкому льду, без толчков и тряски,воздух свеж и разрежен. Дельтаплан без единой металлической детали, но всеравно на радарах появится медленно ползущая точка. Сонный оператор примет,скорее всего, за орла-стервятника, что ночью решил перелететь в другую долину.Даже стаю, ведь вблизи еще шестеро...

Он вывернул голову, так и есть, инфракрасные маячкиотчетливо видны в очках ночного видения. В наушниках послышался негромкий голосЕрмакова:

– У кого проблемы?

Микрофон, напоминавший на тренировках толстую жирную муху,присевшую погадить в уголке губ, сейчас почти не чувствовался, только узкийпроводок холодил щеку. В ухе раздался приглушенный голос Валентина:

– Теряем высоту чересчур быстро.

– И это учтено.

– А вот я на соревнованиях в Алуште...

– Будут тебе две Алушты, если выберешься. Что сТарасом?

– Он прямо подо мной.

– Я те плюну на голову, – послышался сдавленныйголос Тараса. – Я те плюну!..

– Разве я плевал? – донесся голос Валнтина. –Это я совсем другое... гм... Эй, что с Максом? Его крутит как дерьмо вводовороте.

Прежде, чем кто-то успел сказать слово, донесся слабый голосМакса, прерывистый и задыхающийся:

– У меня что-то заклинило... Не могу по прямой!Опускаюсь по кругу вниз... и вниз.

Дмитрий застыл, чувствуя страх и беспомощность. Гложущеечувство страха возникло еще когда самолет приблизился к границе чужогогосударства, а сейчас добавилось и ощущение полной беспомощности. Они на высотедесятка километров над чужой страной, где их схватят как диверсантов, накоторых не распространяются всякие там женевские конвенции... Если был шанс,медленно снижаясь, подойти как можно ближе к городу, закопать или сжечь в лесудельтопланы, а в город проскользнуть как обычные люди, не привлекая внимания,то сейчас сядут в диком лесу... а сядут точно, не бросать же Макса одного...вдруг рухнет с переломанными ногами, его найдут со всем снаряжением и тогдасразу начнут искать остальных...

Голос Ермакова был неприятный и резкий:

– Всем продолжать путь. Встреча в условленном месте.

В ухе послышался шорох, Тарас спросил деловито:

– Может быть, я с вами? Вдруг его придется нести... илиеще что?

– Выполняй, – отрезал слабый голос Ермакова.

В ухе щелкнуло. Дмитрий представил как Ермаков отключился ибыстрым движением послал свой дельтоплан в крутое пике, стремясь догнатьпадающего Макса.

Весь превратившись в ком нервов, он ловил всеми чувствамиприближение земли, в очках ночного видения это был зеленый мир, но чересчурплоский, со смещенными очертаниями...

Вдруг в вихрях встречного воздуха появился новый запах. Ногивовремя приняли толчок, он пробежал несколько шагов, освободился от крыльев,быстро сложил их, нещадно ломая, поджег, особый термитный состав в считанныесекунды превратил в пепел, а синий огонь абсолютно невидим уже с двух шагов.

Он сам сразу же откатился в прыжке от огня на пару шагов,где и замер, выставив перед собой ствол автомата и напряженно сканируяокрестность. Когда огонь догорел, над ухом раздался напряженный голос:

– Молодец, все верно. Теперь уходим!

– Черт, – ругнулся он. – Ты меня заикойсделаешь.

– Здесь колдуны переполох умеют выливать... Все,уходим!

На самом деле это был бег через ночь, тяжелый и изнуряющий.Влажный воздух забивал легкие, растения сочно хрустели и выбрызгивали столькосока, что оба тут же тут же промокли до поясов. Дмитрий поглядывал по сторонамс опаской, а Тарас, поняв его тревогу, бросил:

– Это не подмосковный лес! Здесь через пару часов всезарастет снова.

– Если здесь не окажутся через час...

Тарас прокричал на бегу:

– Не боись. Сюда нас доставили как у Христа за пазухой.Здесь не только враги.

– А...

– Остальное знать не положено даже мне, – отрубилТарас. – Береги дыхание.

Небо светлело удивительно быстро, рассвет наступал по-южномустремительный, энергичный. На вервях вскрикивали разбуженные птицы. Из-под ногвыпрыгивало нечто такое яркие, пестрое, что Дмитрий не успевал рассмотреть: птицали, с веток сыпались крупные муравьи, а на мелких полянах, через которые ониломились как стадо носорогов, взмывали стаи крупных как голуби ярких бабочек.

Верхушки деревьев озарилось оранжевым. Все тело с ног доголовы зудело и чесалось, а когда он оглянулся на бегущего чуть сзади Тараса,хохотнул непроизвольно. К раскрашенной черной и зеленой краской харе прилиплокрыло мотылька, вдобавок гигант успел на бегу вмазаться в заросли чего-тоцветущего, теперь походил больше на клоуна, чем на десантника.

– На себя посмотри, – огрызнулся Тарас.

По его лицу катились крупные капли пота, смывая краску, хотяДмитрий помнил, что этот грузный здоровяк, мог бежать километр за километром сполной выкладкой и с полным боекомплектом, и ни капли пота не выступало на роже.

Он чувствовал, как дыхание начинает вырываться из груди схрипами, когда сквозь грохот камнепада в ушах прорезался голос Тараса: