– Стоп!.. Привал. Привести себя в порядок. Отдых –пятнадцать минут.

Дмитрий рухнул на колени, поспешно высвободил руки из лямокрюкзака. Сердце колотилось часто-часто, мышцы ног гудели как столбы при ветре,однако он к своему удивлению чувствовал, что способен пробежать еще столько же.

Тарас исчез, оставив сторожить и его вещмешок. Когда наконецвозник совершенно бесшумно и в другом месте, словно вычленился из стволаогромного дерева, Дмитрий сперва решил, что в глазах троится, но эти призрачныесилуэты ушли на полсотни шагов вперед, залегли там, выставив стволы автоматов вразные стороны. Дмитрий знал, что за четверть часа отдыха оба призрака успеютподефекалить в вырытую рамку, побросать туда обертки от плиток шоколада,засыпать землей, как брезгливые коты, а затем еще и побрызгать сверхуслезоточивым газом, чтобы никакой зверь не разрыл и не вытащил на солнце.

Ермаков вытащил рацию размером с большую пуговицу, взглянули снова спрятал. Если бы Дмитрий не знал, что есть устройства, способный засотую долю секунды передать зашифрованное сообщение, которое невозможноперехватить, подумал бы, что железный полковник впервые заколебался каккакой-нибудь Достоевский: стрелять или не стрелять?

После короткого отдыха снова неслись через буйную зелень.Ермаков чересчур часто, по мнению Дмитрия, поглядывал на компас, брал пеленг,двигался от дерева к дереву. Сельва Амазонки казалась чересчур изумруднозеленой, нереальной, терялась глубина. Сапоги на мягкой подошве ступалинеслышно, курок взведен, уши ловят каждый шорох, но лес шумит, поет, стрекочет,визжит – везде жизнь своя, трава под сапогами ломается с таким хрустом, словнонаступают на молодые подсолнухи.

Чуть приотстав, следом за полковником шел Тарас. Ствол егоогромного пулемета все время двигался из стороны в сторону, как нос гончейсобаки, вынюхивающей дичь. Макс и Валентин шли на три шага сзади и по сторонам,весь отряд двигался как новгородские ратники своей знаменитой «свиньей», и всепять человек, подумал он внезапно, в самом деле стоят целого новгородского иликрестоносного войска.

Спина взмокла, но он был еще свеж и готов идти весь день,когда Ермаков остановился и молча подал знак, что здесь остановятся еще раз,приведут себя в порядок.

Затем дважды пересекали дороги, в России их зовутпроселочными, а здесь, наверное, лесными тропами. Буйная южная трава буквальнона глазах вылезала из-под земли, а раздавленные колесами стебли затягивалиськоричневой коркой, срастались, пытались подняться раньше, чем успеют подрастимолодые стебли.

Мягкая подошва его сапог касалась земли по-охотничьиосторожно, чувствуя сразу есть ли там сучки, или сухие веточки, что треснутнеуместно громко. Хуже было с кустами, стоят сплошными стенами, а Ермаков велелизбегать по возможности: даже листья, не говоря о ветках, шелестят ипосвистывают, задевая одежду или оружие.

Потом пересекли участок леса, который показался Дмитриюстранно мертвым. Деревья гигантские, лианы оплетают до самого верха,термитники, огромные осиные гнезда, но спят даже птицы, а ночные хищники какбудто куда-то делись. Он всматривался в следы, немало отпечатков копыт, дваждыпопались следы когтей, трижды встретил оттиск сапог. Судя по форме каблука,местные охотники, знатоки этого леса, опытные и умелые следопыты...

У него заныло в желудке, когда представил, что какой-томестный охотник сделал себе засаду на крупного зверя. Сидит себе на верхушкедерева, всматривается в идущих внизу людей, недоумевая: что это такое и что застранные охотники.

Он покрутил головой, отгоняя наваждение. Это не Россия, гдетаким макаром делают засады на медведя. Здесь колумбийский лес, где снаступлением рассвета все оживет, а в ушах как сейчас зазвенит от птичьегогвалта, криков мартышек, звона гигантских стрекоз и кваканья древесных лягушекразмером с хомяков.

Оглянувшись, он рассмотрел скользящие между деревьями какпризраки фигуры членов команды. На каждом тяжелый груз, но двигаются бесшумно, дажетрава не шелестит, стволы автоматов равномерно поглядывают во все стороны. Всепохожи на гигантопитеков в родном лесу, где они и есть хозяева, если не считатькаких-то саблезубых тигров.

Ермаков, что шел впереди, вскинул руку. Хотя в глухойдолине, справа и слева прикрыто отвесными скалами, он соблюдал радиомолчание.Отделение послушно разбрелось по сторонам. Можно перекусить и чуточку поспать,сменяя друг друга по очереди. Тарас тут же укрылся за упавшим стволом, выставилствол пулемета в том направлении, откуда могли придти хотя бы охотники. Дажебудь это простые крестьяне, их придется уничтожить быстро и безжалостно. Лучше– без шума.

Ермаков прошептал:

– Валентин, возьми Макса и сходи к ручью. Надонаполнить все фляги.

Две фигуры неслышно исчезли, словно испарились. Троепринялись чистить автоматы, мало ли какая сухая труха могла насыпаться сдеревьев, двое охраняли, потом поменялись, а тем временем вернулись Валентин иМакс. Валентин нес фляги, а Макс сопровождал его с автоматом наготове, настороженнопосматривая по сторонам.

– То ли дело в римской армии, – вздохнул онгромко.

– Что тебе не так? – поинтересовался Валентиншепотом.

– Там тоже легионерам приходилось пить из болот итухлых луж, – объяснил Макс. – Для этой цели у каждого легионера напоясе болталась вторая фляга, с вином. Стоило добавить треть вина в любуютухлую или малярийную воду, как она тут же обеззараживалась! Потому римскиеармии никогда в походах не страдали никакими сральными болезнями.

Ермаков молча высыпал на ладонь мелкие талбетки. Серые, некрупнее витаминного драже, они были неприятными даже на вид.

– Разбирайте, – велел он, – если кто захватилнедостаточно. И ты, легионер, бери с запасом!

Валентин сказал ехидно:

– А еще за римскими войсками гнали стада овец. Какговорилось в документах, «для половых нужд армии». Соблюдать уж римскиетрадиции, так соблюдать!

Макс фыркнул и отвернулся от чересчур грамотного. Дмитрийпоглядывал на Ермакова, что-то тот держится несколько напряженно, да и времяотдыха миновало, пора бы уже снова скользить между деревьями...

Ермаков вскинул руку. Все исчезли в кустах, Дмитрийприцелился в просвет, понимая, что все остальные сейчас заняли круговуюоборону,

Через пару минут послышался далекий треск веток, шаги потраве. Неизвестный насвистывал песенку, Дмитрию показалась смутно знакомая,наконец признал знаменитую бесамэмучу.

Ермаков пошел навстречу, а когда шаги были совсем близко,беззвучно вдвинулся в кустарник. Через мгновение из-за поворота вышел высокийкрепко сбитый человек, лицо блестит от пота, ворот расстегнут, мышцы сухие, свыступающими сухожилиями, на поясе очень профессионально прилажено мачетевеликанских размеров.