– Сделать запрос?

– Да. Что говорят результаты анализа?

– Аналитики утверждают, что переговоры с нами велрусский. Только русские.... или рожденные в России настолько пренебрегаютартиклями. Только у них буква "L" звучит то твердо, то мягко, впонятной одним русским зависимости. Но по крайней мере двое из команды чистыемусульмане. Это видно по жестам,

– Арабы? Или же узбеки, таджики, а во и вовсе татары?

– Трудно сказать, – ответил Кармаквиновато. – Теперь русские тоже принимают ислам в массовом порядке. Тамчто опять арабский экстремизм. А нет его хуже.

– Есть, – буркнул Фред.

– Чей?

– Русский.

Рассвет уже позолотил верхушки деревьев, когда донессязнакомый рокот. С востока появился вертолет, с трудом перевалил через огромныесосны, с облегчением пошел вниз к развороченному взрывом гигантской поляне.

Там все еще дымился кратер, словно в тайгу врезалась комета.На сотни метров земля оставалась черная, словно свежевспаханная, деревья икамни разметало как будто комета превратилась в авиационную бомбу. На дне ямыблестела сплавленная порода, а от самолета-шпиона не осталось и куска металла,пригодного на скрепку.

Ермаков помахал руками, указывая, куда сесть, послалвообще-то ненужный кодовый сигнал, показывающий, что они не под прицелом некогопротивника, действуют не по принуждению, лишь тогда вертолет пошел в указанномнаправлении.

Дмитрий сказал мечтательно:

– Вот теперь отосплюсь...

Макс хмыкнул:

– Надеешься?

– А что?

– Эх, малек... Если бы ты не спал всю дорогу, заметилбы наши вещмешки. Ну, которые готовились совсем не для нашего леса.

Огромная туша вертолета медленно оседала посреди поляны.Тарас и Валентин подхватили огромные мешки, такой же точно был за спинойЕрмакова. Дмитрий со взволнованным сердцем ухватил оставшийся, каскадники бегоммчались к вертолету, на этот раз уже не задевая ни сучка, ни веточки, хотянеобходимости в маскировке снова не было.

Дальнейшее в памяти осталось как длинный бессвязный сон. Ихперебросили на небольшой аэродром, оттуда долго везли на машинах, затем ещедольше ждали, сидя на вещмешках. Ермаков исчез, вернулся злой, снова уехал, такждали до обеда, а покормить их, конечно же, никто не подумал. Затем снова везлина двух машинах, уже обратно, а оттуда, заставив переодеться, глупо ибестолково везли через тайгу, без всякого смысла перегружая их дважды, меняяпровожатых.

Тарас и Макс ухитрились поспать, Дмитрий заснуть не мог,хотя ночь прошла без сна совсем. Однако к вечеру и он почувствовал, как тяжелыевеки начинают наползать на глазные яблоки, а все тело налилось приятной теплойтяжестью.

Он поразился, увидев темную тушу самолета, что неожиданновыросла перед их машиной. Их все-таки привезли наконец на аэродром, маленький иукрытый, крылья самолета уходят в тьму, что ощетинилась острыми вершинамисосен. Ночь безлунная, но привыкшие в темноте глаза сразу увидели границу междузвездным небом и высокими деревьями.

Ермаков скомандовал сдавленным голосом:

– Быстро в самолет!.. Пока ни один спутник не смотрит вэту сторону!

Самолет только что выкатили из подземного ангара, догадалсяДмитрия, холодея. Он выпрыгнул из машины первым и со всем ног бросился к темнойогромной туше, вспоминая смутные слухи о подземных хранилищах, где хранятсянесметные запасы продовольствия, оружия, где расположены крупнейшие секретныезаводы и дислоцируются целые армии. Как среди глухой тайги, где нет дажепроселочных дорог, был выстроен подземный ангар? Наверняка не дляодного-единственного самолета...

Едва последний из десантников оказался в салоне, полдрогнул, затрясся. Почти сразу в теле наступила тяжесть, зато тряска разомоборвалась. Дмитрий не однажды прыгал с десантных самолетов самых разныхконструкций, но такого короткого разбега даже не мог представить.

Каскадники сидели как статуи, широкие привязные ремни плотноперехватывали каждого за грудь и в поясе. Тарас лениво переговаривался сМаксом, Ермаков и Валнтин подремывали, ибо, похоже, день будет не легче ночи.

Дмитрий сам задремал, все начало казаться будничным, асамолет несся и несся сквозь черноту, монотонный рев притуплял все чувства,через пару часов наступило сонное отупение. Через несколько часом снизилисьнастолько резко, что дальше неслись, почти задевая гребешки волн. Так длилосьдовольно долго, потом под днищем вместо волн замелькали верхушки деревьев.

Несколько раз они довольно круто меняли курс. Тоже понятно:если прижимались к земле, прячась от радаров, то курс приходилось менять из-заобычных рейсовых самолетов. Наверняка штурман самолета получал через спутникуказания, где и кто в этот момент находится. К счастью, небо над ЛатинскойАмерикой все еще не переполнено самолетами. А будет переполнено, подумалДмитрий с внезапным приливом оптимизма, придумаем что-то еще.

Тарас всхрапнул, вскинул голову, глаза дико посмотрели посторонам. Макс буркнул:

– Спи-спи. Зато не услышишь, как нам в днище долбанутракетой.

– Ну и шуточки у тебя, – пробормотал Тарас.

– А что? Знаешь, у них сейчас ракеты класса«земля-воздух» с теплонаведением...

– Пошел ты... Таких ракет опасался мой дед. А сейчасэти ракеты сперва спрашивают «свой-чужой».

– А ты свой?

Тарас буркнул:

– Меня все считают свойским парнем.

Ермаков пошевелился, голос его прозвучал уверенно, как упреподавателя в уютном зале перед студентами:

– Что можно сделать по безопасности, мы сделали. Длявсех радиолокационных служб наш самолет всего лишь некий кодированный сигнал.Даже на нашей базе не знают какую операцию мы затеяли! Отряд, который высадитсяна землю объекта, не будет знать, от кого исходит сигнал: все командыпередаются через спутник по секретному коду. На транспортнике, что везет нас кточке выброса, не знают кого везут, с каким заданием и куда отправимся дальше.Более того, этот транспортный самолет выведен из подчинения военно-воздушныхсил, как принимающий участие в работе ГРУ, но затем так же тихо был переданнам. Он вернется и останется на базе со всем экипажем до тех пор, пока... покамы не закончим свою работу.

Он сделал невольную паузу, которую сразу же с холодком всердце отметил Дмитрий.

Самолет шел ровно, десантники начали похрапывать. Ермаковвышел из кабины пилота, в руке небольшая карта, оглядел всех по очереди:

– Жаль будить вас, ребята... но пора. Приближаемся. Нассбросят через десять минут.

Макс поежился: