— Все правы! — беззлобно ответил тот. — И даже пиротехники, приславшие из Петербурга неисправный взрыватель! А мы из-за этого под огнем неприятеля не смогли подорвать броненосец!

Когда же унтер-офицер по его команде замкнул контакты, запасной взрыватель разлетелся в клочья.

— Я же говорил, что виноват взрыватель! — вскричал тот, переживший тяжелые минуты.

— Гальваническая батарея исправна, и в неудаче «Чесмы» действительно виноват взрыватель, — подвел итог испытаний Макаров. — А унтер-офицер Гаврилов — молодец!

— Рад стараться, ваше благородие! — у минного унтер-офицера на глазах навернулись слезы.

Гаврилов, конечно, чувствовал, что многие считали именно его виновником неудачной атаки «Чесмы». Мол, именно он, когда турки стреляли в них почти в упор, не проявил достаточной решительности и не замкнул как следует контакты электрической цепи взрывателя. Теперь же он полностью реабилитирован в глазах товарищей!

* * *

Макаров собрал командиров катеров на «военный совет» в своей каюте на «Константине».

— Сейчас, господа офицеры, — предложил Макаров, — составим акт о проведенных испытаниях неисправного взрывателя и подпишем его. — видя некоторое недоумение на их лицах, он пояснил: — В Севастополе немало «доброжелателей», готовых смешать меня с грязью, обвиняя в том, что якобы я подвергаю чужие жизни, то есть жизни всех вас, неоправданному риску…

Командиры дружно запротестовали.

— Однако эти самые «доброжелатели», — сделав паузу, продолжил он, — так рьяно пекущиеся о ваших жизнях, очень уважают различного рода бумажки. Вот я и доставлю им истинное удовольствие, предъявив наш с вами акт.

Офицеры дружно рассмеялись, представив вытянутые лица чиновников, получивших официальный документ, указывающий истинную причину неудачи атаки «Чесмы».

— А вслед за этим, — продолжил он, — они получат из Петербурга официальное заключение электротехнической лаборатории, возглавляемой академиком Якоби, о неисправности переданного взрывателя. И всем россказням о неоправданном риске придет естественный конец. Так что не зря вы, Иван Кузьмич, не обрубили буксир мины, а упорно тащили ее за собой до самого Поти!

— Ох не зря, Степан Осипович! Шестым чувством чувствовал, что не зря! Теперь пусть только попробуют что-либо буркнуть эти самые «доброжелатели» о неэффективности применении минных катеров! — Зацаренный прямо-таки побагровел от охватившего его негодования.

— Однако лучшим нашим ответом будет все-таки подрыв турецкого броненосца. Хотя бы одного, господа офицеры! Ведь не зря же говорят, что лиха беда — начало.

— Подорвем, Степан Осипович! Обязательно подорвем! — единодушно заверили его командиры.

— Вы, Иван Кузьмич, как уже напомнили нам, являетесь минным офицером «Константина», а посему вам и перо в руку, — коротко улыбнулся Макаров. — Подсаживайтесь к столу и составляйте акт вместе с отцами-командирами…

— Ваше мнение, господа офицеры, по поводу наших дальнейших действий? — обратился Макаров к «военному совету», когда акт был составлен и всеми подписан. — Прошу вас, Федор Степанович!

— Считаю необходимым ожидать появления турецких кораблей здесь, в Поти. — заявил Писаревский. — Катера держать на плаву под парами. И при появлении неприятеля атаковать его с разных сторон всеми катерами одновременно. В это время «Константину» под прикрытием берега отойти к северу, поджидая катера после атаки, а затем полным ходом уходить в Севастополь.

Остальные командиры поддержали Писаревского.

— Так и поступим, господа! — подвел итог Макаров. — Запаса угля на «Константине» для этого вполне достаточно, — заверил он.

* * *

Однако в течение нескольких суток турецкие корабли в Поти так и не появились. Получив достоверные сведения о том, что они находятся у Сухума, Макаров приказал поднять катера на борт «Константина» и повел его туда.

При подходе к Сухуму неожиданно опустился такой густой туман, что ориентироваться в нем стало невозможно, и командир «Константина», пожалев еще об одной упущенной возможности атаковать неприятеля, приказал вахтенному офицеру взять курс на Севастополь.

К радости, в Севастополе его уже ожидало письмо от Петра Михайловича. Вскрыв конверт, он с внутренним трепетом стал читать: «Несмотря на постигшую вас неудачу, убедительно прошу, не отчаивайтесь! Приобретенный вами бесценный боевой опыт принесет свои плоды, и вы непременно ощутите радость успеха. Ведь смог же Зацаренный на “Чесме” пробиться к атакованному им броненосцу? И только какая-то случайность не позволила ему подорвать врага. Война между тем продолжается, и вы, Степан Осипович, еще внесете свою лепту в нашу неизбежную победу над турками!».

— Спасибо вам, Петр Михайлович! — прошептал растроганный Макаров. — Я обязательно оправдаю вашу веру в меня…

* * *

Тем временем русские армии сосредоточились на левом берегу Дуная, готовясь к его форсированию. Это была труднейшая задача. Ведь полноводная река, при ширине свыше одного километра и глубине до тридцати метров, представляла серьезнейшее препятствие.

Турки имели на Дунае восемь броненосцев, пять канонерок и одиннадцать вооруженных пароходов разных типов. Однако турецкое командование считало эти силы явно недостаточными, и броненосная эскадра Гоббарт-паши была вынуждена, покинув кавказское побережье, переместиться к западным берегам Черного моря. Курсируя между Сулинским рукавом Дуная и островом Змеиным, она артиллерийскими обстрелами существенно затрудняла снабжение русской армии.

* * *

Аркас колебался:

— Должен признаться, что ваша неудачная атака на Батумском рейде значительно подорвала веру в возможность успешного применения минных катеров.

— У кого, разрешите полюбопытствовать, ваше превосходительство?

Вице-адмирал пристально посмотрел на собеседника:

— У командования Черноморским флотом.

Макаров усмехнулся:

— Которое, по вашим же словам, не располагает иными средствами за исключением «Константина» с его минными катерами для противодействия турецкому флоту? — пошел он ва-банк. — Где же логика, ваше превосходительство?

— Не забывайтесь, господин лейтенант! — гневно воскликнул вице-адмирал.

— А я и не думаю забываться, ваше превосходительство. Рассуждаю чисто логически.

Во-первых, я приказал атаковать неприятеля только одним катером, самым быстроходным. Расчет был сделан на то, что после подрыва одного из кораблей у турок на рейде возникнет паника, а, воспользовавшись ею, я сразу же атакую противника остальными катерами. Однако, к великому сожалению, взрыва так и не последовало.

Во-вторых, лейтенант Зацаренный на «Чесме» все-таки прорвался к броненосцу и подвел буксируемую мину под него, о чем свидетельствует вмятина на ее корпусе. Причина же ее не подрыва установлена проведенными нами испытаниями взрывателя, снятого с нее, и экспертами электротехнической лаборатории Морского технического комитета. Взрыватель оказался неисправен. Оба заключения об этом, как мне известно, находятся в штабе флота и не вызывают у кого-либо сомнений в истинной причине неудачи.