Пока переводчик выполнял его просьбу, Кубатай вдругпосерьезнел, затуманился, обернулся к нам и сказал:

— Есть одна очень мудрая мысль. Жаль только, что людичасто ее забывают… Да… — Он замолчал.

— Какая мысль? — спросил я.

— Да вот… — помедлил Кубатай, — э-э… —потом признался: — Я тоже забыл. Так что там у вас стряслось-то?

Мы переглянулись, не зная, стоит ли продолжать попытки.

— Ладно, — сказал Стас. — Раз уж мы здесь.Давай попробуем.

И он принялся рассказывать о подобрении, о Леокадии и оПерископове.

— Ага, ага, — бормотал Кубатай, качая головой иглядя куда-то в сторону. Вдруг он встал и пошел к комоду. Стас замолчал, ноКубатай посмотрел на него и заверил: — Ты говори, говори, я слушаю!

Стас продолжил, а Кубатай достал из комода клочок начатоговязания с клубком бежевых шерстяных ниток, вернулся в кресло и стал, чутьпокачиваясь, сноровисто орудовать спицами.

— …И вот мы у вас, — закончил Стас.

— И отлично! — заявил Кубатай. — Молодцы.Посмотри-ка, — держа за нитку, он продемонстрировал только что связанныйим малюсенький тапочек. — Это меня Маша научила. Правда замечательный? Илизамечательная? Пинетки как в единственном числе — пинеток или пинетка?

И тут до меня дошло…

— Кубатай! — воскликнул я. — Ты что,беременный?!

— Тс-с!!! — прижал палец к губам Смолянин иопасливо покосился по сторонам.

А бывший генерал-сержант, теперь же, оказывается,генерал-прапорщик, с виноватым и одновременно счастливым видом покивал, говоряс разными оттенками интонации:

— Так и есть… Угу… Точно… Вообще-то да…

— Так вот в чем дело! — прозрел и Стас. — Ну,тогда все пропало. Куда ты в таком положении…

— А вот и зря ты так думаешь! — воскликнулКубатай. — Настоящему джигиту беременность не помешает помочь друзьямспасти человечество!

— Понимаете, ребятки, — стал рассказывать Кубатай,не прекращая вязать. — Технически-то беременеть мужчины могут ужедавным-давно, но обществом это не поощряется. У нас даже есть непечатноеругательство, которое обозначает мужчину, ведущего себя, как женщина…

— У нас тоже, — заметил Стас.

— Вот видите, — покачал головой бывшийгенерал-сержант. — А беременный дэзээровец, это уж совсем ни в какиеворота… Но мужественный человек стоит выше условностей, а настоящая любовьпреодолеет любые преграды. У нас с моей возлюбленной Марьюшкой Искусницейслучился кризис отношений. Стала она в депрессии впадать, вспоминатьИвана-дурака. А он ведь и впрямь человек приятный, бесхитростный… Что былоделать? Вот я и решил завести ребенка. Один-то у нас уже есть, опять же,Ванюша. Но я решил сам второго родить — для равновесия и в доказательствосвоей безграничной любви. Дурак на такое не решился бы!

— Куда ему! — поддержал друга Смолянин. — Ачто парень хороший, так легко ему — на острове-то, там все —сказочное! Я и сам, между прочим, там впервые оказался в вымышленном мире,вдохнул впервые сказочного воздуха. Ох понравилось!

— Да, Смолянинчик, — посмотрел на него Кубатайласково. — Помнишь яйца свои золотые?

— А ты, Кубатайчик, хвостик свой пушистенький, помнишьли?..

Оба потупились и мечтательно помолчали. А мы почувствовалисебя неловко, словно подглядывали в замочную скважину, и Стас решил разрядитьобстановку:

— Кубатай, а почему ты здесь, у Смолянина? —спросил он.

— А где ж ему быть? Кто ж за ним ещеприсмотрит-то? — отозвался экс-переводчик, отвлекшись от сладкихвоспоминаний.

— Я не мог оставаться дома, — сказал Кубатай. Онвзял со стола пульт, нажал на кнопку, и на серванте вспыхнул экран телевизора.Мы увидели дом, окруженный огромной толпой сердитых граждан с плакатами:«Кубатай — позор ДЗР!», «Долой беременных агентов!», «Наши мальчики верилитебе, Кубатай»…

Встречались протесты и на другую тему: «ДЗР — логовосфинксов!», «Вон к своим — на Венеру!» …Были и странные плакаты, например:«Не простое, а золотое?» …Был и вовсе тут неуместный, но радовавший глаз:«Слава Смолянину — спасителю подсолнуха!» Но большинство все-таки былипонятны, оскорбительны и направлены против нашего беременного друга.

— Вот, — сказал Кубатай с обидой и выключилтелевизор. — Не помнят люди добра. Ну да история нас рассудит… А проЛеокаду вашу ДЗР давно знает. Но Землю леокадийцы не трогают. А раз так,значит, вы этот вопрос еще в своем времени решили. А как бы вы его без менярешили? Да никак!

Полюбовавшись на готовые пинетки, он встал, решительно сунулих в ящик комода, затем, покопавшись, вытащил оттуда саблю и, подняв ее надголовой, воскликнул:

— Вперед же, друзья — на борьбу с добротой!

— Ур-ра! — закричали мы, хотя его лозунг ипоказался мне сомнительным. А Смолянин, смахнув старческую слезу, пробормотал:

— Ну Кубатайчик, ну герой!

— А ты, Смолянин, ты с нами? — с надеждой спросилего Стас.

— Ну-у… — протянул Смолянин. — А! —махнул он рукой. — Была не была!

С этими словами он стянул с лысой шишковатой головы парик спроседью и, оскалившись, содрал со щек морщины.

— Ни фига в книжках не старятся, возвращаются такимиже, как были… Это мы с коллегами придумали, чтобы привилегии иметь завредность, да на пенсию пораньше свалить!.. Конечно же, я с вами, ребятишки!Куда ж я денусь-то, ведь вы — моя семья! — воскликнул он задорно.

— Снова вместе! — радостно поддержал его Кубатай,по внезапно уселся обратно в кресло и разрыдался.

— Простите, друзья, — выдавил он сквозьслезы. — Не обращайте внимания. Это гормональное. Я стал такойвпечатлительный, такой сентиментальный…

И начались суетливые сборы. У меня со Стасом багажа не быловообще, зато для нас были синтезированы два джинсовых костюма и рубашки.Смолянин прихватил с собой лишь маленький опломбированный чемоданчик, и мыпостеснялись спросить его, что в нем. А вот Кубатай необходимым, по его словам,багажом заставил всю прихожую.

Во-первых, это был наш мешок семечек. «Я просто обязанпервым на Земле привыкнуть к натуральному продукту, — заявил он. —Это дело не только принципа, но и здоровья первенца». Во-вторых, он выволок изсвоего подполья целую кадку соленых огурцов. «Как замутит, только ими испасаюсь», — пояснил он. И наконец, в-третьих, им была собрана здоровеннаякоробка с пеленками, распашонками, чепчиками и подгузниками. «Ну а как? —всплеснул он руками. — Радость ведь может случиться в любой момент. Гдетогда все это брать на Венере?» Возразить было нечего.

Во время сборов Смолянин и Кубатай перекидывались фразами поповоду предстоящей операции, и мы со Стасом чувствовали, что в отличие от насони прекрасно ее представляют, а потому не вмешивались. Из их слов мы поняли,что помогать нам будут спецслужбы и Земли, и Венеры, но и те и другие —тайно. Потому что такое партнерство возмутит и простых людей, и простыхсфинксов. Видимо, поэтому все дальнейшее выглядело довольно странно.