— О! — воскликнул я. — Полтергейст испиритизм — это самые удивительные явления на Земле!

— Неужели?! — выдохнула Леокадия, подчиняясь моемуэнтузиазму. — Говори!

— Ты только представь! Предметы сами собой начинаютлетать! Стеклянные банки с размаху бьются о стены и раскалываются на кусочки!

— Не может быть! — подавшись вперед, прошепталапринцесса.

— Может! У нас еще и не такое бывает! На стенах самисобой появляются надписи, например: «Убью!» Или наоборот: «Будь осторожен!Бойся жены, она — извращенка!»

— Поразительно! — вскричала принцесса. — Ядолжна сообщить об этом нашим ученым!

— Да подожди ты! Полтергейст, это еще что! Спиритизмнамного круче!

— И что же это такое?! — Леокадия глядела на меняво все глаза. Вот подействовало так подействовало. Да я и сам как-то разошелся.Не-ет, не зря все-таки, выходит, я читал эту несчастную газетенку.

— Спиритизм — это когда вызывают души умерших иразговаривают с ними…

— О чем?

— Да хоть о чем! Можно, например, спросить, как там взагробном мире каким-то другим умершим приходится. Нравится им там или ненравится. Видят ли они тебя, знают ли о последних событиях в нашем мире и как кним относятся…

— Быстрее вызывай такую душу! — воскликнулаЛеокадия. — Я хочу узнать, как там моим папе с мамой!

Мне сразу стало как-то нехорошо. Я давно уже хотел спросить,где ее родители. А то принцесса есть, а короля с королевой почему-то нету. Нокак-то не собрался.

— Ну, я-то этого не умею… — признался я.

— Не умеешь?.. — На лице принцессы отразилосьразочарование. — А кто умеет?

— Ну… Если честно, то, мне кажется, никто.

— То есть как? — Теперь ее лицо стало строгим, еслине сказать — мрачным.

— Ну… Мне кажется, все это выдумки. Как и полтергейст,кстати.

— Выдумки? — Она смотрела на меняозадаченно. — А-а! Люди сочиняют это как произведения искусства?Литература, поэзия… Ты просто забыл сказать об этом?!

— Как произведения — тоже бывает. Но некоторыеуверяют, что все это умеют по-настоящему. Чтобы денег заработать, авторитет… Ана самом деле не умеют. Вранье это все. Ложь. Неправда.

Она поднялась, и в лице ее отразилась нескрываемая мука…

— Что ты наделал, Костя, что ты наделал… — сказалаона печально.

— А что я наделал? — испугался я. Такое уж у неебыло лицо. У меня возникло чувство, какое было, наверное, у Ивана-дурака, когдаЦаревна-лягушка корила его за то, что он спалил ее шкурку. Во всяком случае,Леокадия вела себя именно так.

— Что ж, я объясню тебе, — сказала она. —Леокада — мир искусства. Именно поэтому путать здесь правду и вымыселсчитается самым недостойным делом. Или искусство, или жизнь. Одно из двух, иникаких полумер. Но даже и не это самое страшное. Страшно то, что ты нарушилГЛАВНЫЙ ЗАКОН ЛЕОКАДЫ. Претендент на руку и сердце принцессы не должен говоритьей ни слова неправды! Ты забыл?

Да, что-то такое она говорила. И правда, забыл…

— А… А я думал, после турнира уже не считается, —промямлил я, чувствуя, что звучит это как какая-то левая школьная отмазка.

Она смотрела на меня молча, и в глазах ее была безысходнаяжалость. Я почувствовал, что не просто нехорошо вышло, а, видимо, мне за этобудет очень плохо.

— Я же не хотел тебя обмануть, — сказан я еще болеенеискренне. — Просто хотелось чем-то удивить.

— Именно так и завоевывают престол Леокадынегодяи, — сказала она бесстрастно.

— Ой, да ладно… Давай сделаем вид, что я тебе ничего неговорил, — предложил я. — Никто ведь не слышал…

— Я слышала, — напомнила она. — Я —верховная правительница этой планеты. Нарушен ее главный закон.

Да, тут не поспоришь…

— И что мне будет? — спросил я.

— Казнь через восхищение, — сказала она. —Извини…

— А что это такое? — спросил я, понимая, чтоничего хорошего.

— Тебя будут восхищать великими творениями искусства дотех пор, пока ты не умрешь…

— А если я вообще не умру? — выдавил я.

— Так не бывает, — заметила принцесса. — Ноесли ты окажешься настолько груб и бесчувственен, что не будешь умирать оченьдолго, казнь превратится в пожизненное заключение. Но и тогда тебя будутвосхищать, пока не умрешь…

— А может… — начал я, сам еще не зная, что хочупредложить. Но она, отвернувшись, сделала неуловимое движение рукой, и изо всехуголков сада ко мне устремились металлические страж-птички.

Один в тюремной камере я просидел только полдня. Вечером комне подсадили Стаса. В принципе он мог бы мне ничего и не рассказывать, причинаего появления тут была мне очевидна. Но когда он все-таки рассказал,выяснилось, что его история даже неказистее моей.

В отличном настроении, распрощавшись со злувами, которыедуши в нем не чаяли, и появившись с экскурсии к обеду, он сразу спросилпринцессу:

— А где Костя?

— Он не сможет пообедать с нами, — уклончивоотозвалась та, но Стас ничего дурного не подумал. Никаких подозрений у него невызвал даже тот факт, что она была в черном.

— Поговорили? — спросил он.

— Да.

— Ну и как, поразил он тебя?

— В какой-то степени, — призналась принцесса, безаппетита откусывая кусочек ягодного пудинга.

— Но не настолько, чтобы в него влюбиться, —усмехнулся Стас.

— Точно, — согласилась Леокадия.

— Ну ладно, — перешел к делу Стас. — Давай-кауже и я с тобой поговорю.

— Давай, — согласилась принцесса. — Толькоскажи, ты помнишь, что мне нельзя лгать?

— Естественно! — воскликнул Стас. — Я и несобирался!

— Это правильно, — кивнула Леокадия. — Так очем ты хотел рассказать?

— Я хотел рассказать тебе об Иисусе Христе, —заявил Стас с воодушевлением. — О нем написана книга, которая называетсяЕвангелие.

— Книга? — оживилась принцесса. — Это хорошо.Это литература.

— Да! — воскликнул Стас. — И еще какая! Этоглавная книга на Земле.

— Может, мне лучше ее самой прочитать? —предложила Леокадия.

Но Стас на свою голову не внял ей.

— А чем тогда поражу тебя я?! — воскликнул ончистосердечно. — Нет уж, давай я тебе о ней расскажу!

— Ну давай, — кивнула принцесса.

— Так вот, — начал Стас. — Дело в этой книгепроисходит примерно две тысячи лет назад в стране Иудее… Жил да был одинчеловек… Даже нет, лучше еще раньше начать. У одной девушки, ее звали Мария, ижила она в городе Назарете, родился ребенок. Но получилось так, что он родилсяне дома, а в городе Вифлееме, куда Мария пришла с мужем Иосифом…