— Маша, что ты делаешь? Опомнись!

Она вздрогнула и осела на пол. Слезы брызнули из ее раскосыхглаз.

— Витя-яя, Витенька-аа мо-ой, — раскачиваясь из стороны всторону, завыла Мария. — Как же я убила-а тебя? Как теперь без тебя-яя буду-уу?Почему ты меня не уби-иил?

От меня требовались решительные действия. Я глянул на часы:вот-вот из города посыпятся дачники. Здесь станет людно. Времени в обрез.

— Сиди в доме, не вздумай никуда звонить, — сказал я Марии ипотащил тело Виктора в его машину.

Уложив друга на заднее сиденье, я выпотрошил его бумажник ипустым бросил на пол. Автомобиль спрятал в соседней рощице. Пешком вернулся вдом. Мария сидела в кресле возле камина, держала в руках диктофон и плакала. Янашел тряпку, ведро и начисто отмыл пол. Проверив не осталось ли подозрительныхследов, взял под руку Марию и отправился к автобусной остановке, туда, гдеспрятал в кустах свою машину. Она послушно брела за мной, ни о чем неспрашивая. Я отвез ее в пустую квартиру Кристины, долго отпаивал лекарствами иуговаривал не звонить в милицию.

— Виктора не вернешь, — твердил я, — зачем оставлять сиротойВарвару?

В конце концов она согласилась сделать все так, как япросил. Через несколько дней в рощице нашли Виктора. Мы с Марией его опознали.Мария была в шоке, не могла говорить. Она все время молчала, своим молчаниемпомогая и мне и себе. Я, как друг семьи, рассказал следователю, что семьяЗаславских образцово-показательная, что Мария прекрасная хозяйка, а Виктор —нежный муж и любящий отец. Он не имел врагов, зато вез в бумажнике довольнокрупную сумму денег, собирался менять мебель в квартире.

Позже я узнал, что и моих соседей и соседей Марии подробноопрашивали. Видимо, отклики о нас были самые положительные. Следствиесклонилось к версии “ограбление”. Виктора похоронили.

* * *

Шли дни, я пытался вернуться к работе. В целом теория былаготова, но требовала тщательного оформления — долгий кропотливый труд, которыйпотихоньку давал плоды. Моя теория начала приобретать изящество и легкость. Вдругое время я был бы счастлив, но Заславский своей смертью разрушил моюпривычную жизнь. Все мне было не так, все не радовало. Мне сильно не хваталоВиктора. Я часто ловил себя на том, что жду его звонка. Казалось, вот-вот онпридет в мой дом, сядет на диван в гостиной, закинет ногу на ногу и с кривойухмылочкой начнет подтрунивать надо мной, злить, критиковать…

Лишь потеряв его, я понял как часто опирался на его плечо.Он был мне как старший брат, более разумный, более опытный, более умелый вбытовых вопросах. Теперь я чувствовал себя беспомощным. Рыдает Варя, рыдаетМария, я куда-то бегу, делаю какие-то дела и все не так, все плохо. Сколько разя себе говорил: “Роберт, ты неумеха, у Виктора это получилось бы гораздолучше”. В одном я себя не упрекал: в том, что скрыл причину его смерти. Викторсмотрел на жизнь очень трезвым глазом, он понял бы меня.

За всем этим переполохом на задний план отошла Кристина. Яне мог оставить Марию одну, редко бывал дома, а если бывал, то сидел укомпьютера. Кристина бродила по квартире незаметной тенью. Она чувствовала своювину. Она была причастна к трагедии, она скооперировалась с Мархалевой,помогала ей подслушивать, меняла пленку в диктофоне… Если бы не диктофон…

Мархалева исчезла. К ее же благу. Я ненавидел ее с яростнойзлобой. Не знаю, что было бы, появись она в моем доме. Эта бездельница,ветреная дамочка, которая вовлекла меня в глупую авантюру, закончившуюсятрагедией, могла бы серьезно пострадать от моей руки. Во всяком случае я был вэтом уверен.

Моя сестра чувствовала мое настроение и не промолвила оМархалевой ни полслова. Другое событие напомнило о ней: снова принесли корзинус цветами. Ее получила сама Кристина. Довольная, она читала любовную записку,когда я вошел в гостиную и обнаружил подарок. Я пришел в бешенство, и воттут-то Кристина меня просветила, что поток корзин не был остановлен. Онипродолжают систематически поступать в нашу квартиру.

Я ворвался в цветочный магазин и набросился на продавщицу.Она была удивлена и клятвенно меня заверила, что отменила заказ. Я понял, чтоМархалева меня перехитрила: она заказала цветы в другом месте.

“Ну я ей покажу, чокнутой рифмоплетке!” — подумал я,охваченный желанием сделать это сейчас же. И тут я понял, что даже не знаю гдеискать эту сумасшедшую. Где она живет? Какой номер ее телефона?

Вернувшись домой, я бросился звонить Тамаре. Я был разъярен,говорил с напором и лишь в середине своей обличительной речи с удивлениемобнаружил, что Тамара не перебивает меня. Молчит. Я осторожно поинтересовался:

— Что случилось?

— Роберт, — всхлипывая, сказала Тамара, — Мархалевой большенет.

— Как — нет? — опешил я. — То путается под ногами, а кактолько понадобилась, так сразу нет?

— Роберт, Соня погибла. Попала под колеса грузовика иполучила травмы, несовместимые с жизнью.

Я где стоял, там и сел — в прихожей на пол.

Видимо, моя нервная система была изрядно подорвана:сообщение об этой чокнутой Мархалевой я принял очень близко к сердцу. Былпотрясен. Разум никак не мог согласиться с тем, что молодая красивая, полнаяжизненных сил женщина, погибла. Казалось, что Мархалева бессмертна — столько вней было энергии и оптимизма. И вот она мертва.

— Жалко, — сказал я. — Такие люди не должны уходить молодымииз жизни. Вокруг таких только все и вертится.

— Роберт, — прорыдала Тамара, — Сонька была моей лучшейподругой. Не знаю, что мне делать, как пережить. Куда ни гляну, везде она.

О, как я понимал Тамару! Не то ли и сам переживал в связи сосмертью Виктора? Я поехал ее утешать. Мы долго говорили о Мархалевой. Тамарамне все рассказала. Оказывается, Мархалева была прекрасным человеком.

— Роберт, — рыдала на моем плече Тамара, — Сонька никогдадля себя не жила: все для кого-то старалась. И не жалела для людей ни здоровья,ни времени, ни сил. Даже своих денег не жалела.

— О, да, — согласился я, вспоминая как много она для менясделала.

Так мы устроены, люди: оценим человека только тогда, когдаего потеряем. Кто Мархалевой моя Кристина? Даже не подруга. А она из сочувствияк моей сестре посылает ей эти чертовы корзины. Которые, между прочим, недешевостоят. А сколько времени потратила она на Максима, прежде чем истину вызнала.Ведь если бы не Мархалева, он женился бы на любовнице Виктора и воспитывалчужого ребенка. А теперь, даст бог, Кристина помирится с мужем и все вернетсяна круги своя.

А как она выручила меня с покойной Лидией. Уж не знаю какимобразом ей удалось договорится с Вованом, но он не обманул: меня никто небеспокоит. А эта история с парнишкой из Питера. Я чувствовал себя бездаремпосле той злополучной конференции, а теперь воспрял духом, поверил в себя, всвою теорию, и все потому, что Мархалева докопалась до истины: парнишка укралмой труд. Я — первый!