Я пожал плечами:

— Не знаю, но уверен, что есть логичное объяснение, и онобезобидно.

Мархалева надменно усмехнулась:

— Говорила же, что вы упрямец. Ладно, поехали дальше. ПроМакса вы знаете, перейдем к Деле. Заславский, узнав, что она вас хочет видеть,уже несколько месяцев пытается затеять с ней роман, а к вам ее не пускает.

— Это тоже знаю, — напомнил я.

Мархалева не сдавалась и не теряла оптимизма.

— Ладно, поехали дальше, — с деловитым подъемом сказала она.— Этот парень с парижской конференции, который выступил с вашим открытиемраньше вас.

Я усмехнулся:

— Его вам тоже удалось расколоть?

— В том-то и дело, что нет, — нахмурилась Мархалева, — нокосвенно — да. Он из Питера. Я там была и многое узнала. Сейчас поделюсь.Во-первых, все удивлены. Он не мог совершить вашего открытия…

— Правильно, — согласился я. — Он совершил свое. Так в наукебывает: работают многие, а лавры достаются одному. Тому, кто первым пришел кфинишу. Своеобразные скачки.

Мархалева приняла важную позу: гордо задрала подбородок,сплела на груди руки, из чего я сделал заключение: сейчас снова меня огорошит.И она огорошила. Правда, чуть позже.

— Роберт, — ласково сказала она, — но у этого юноши пусто вмозгах. Он над вашей темой не работал. У него есть своя, близкая, но оченьдалекая. Он два года топчется на одном месте и никуда не продвинулся, а туттакой прорыв. Прорыв прорывом, но кроме вывода у него ничего нет. Видели бы выкак вспыхнул юнец, когда я у него черновики и расчеты попросила. Зарделся, каккрасна девица.

Мне стало смешно. Какие черновики? Кто сейчас с бумагойработает? Только такие динозавры, как я.

— Компьютер, — сказал я, кивая на стол, где стоял мойкомпьютер. — Вы слыхали о такой штуковине? Разве тот парнишка, мой конкурент,вам не говорил?

— Говорил, — усмехнулась она, — но как он краснел при этом.Любому стало бы ясно, что он врет. Парнишка бездарь, он не делал никакогооткрытия.

Пришлось возразить:

— Он выступал на конференции, все слышали это, все виделиего расчеты. Он сделал блестящий вывод.

Мархалева посмотрела на меня, как мудрая мать смотрит насвою неразумную дитятю.

— Роберт, — с необъяснимой жалостью произнесла она, — я недура, как бы вам этого ни хотелось. У меня проницательность, помноженная наопыт. Ученые не сносны, когда речь заходит об их работе. Если, не дай бог, васс вашей теорией затронуть, остановить будет невозможно: до утра станетеговорить. Расскажете как одна мысль к вам пришла, как другая, как осенило васна то, да на се… Поверьте, с парнишкой все было так же, когда я коснулась еготемы: строчил, как из пулемета — сто слов в секунду. Чувствовал себя гением. Авот когда спросила про открытие, он изменился: то молчал, то мычал. Знаетепочему?

— Почему?

— Потому что не открывал он ничего. У него только выводы.Ваши выводы. Он готовые расчеты получил. Вопрос: от кого? Ответ сами знаете.Подумайте, Роберт, покопайтесь в мозгах, в душе.

— Подумай, Роби, — попросила и Кристина.

Я и без просьб уже задумался. В общем-то, Мархалева говорилао том, над чем и сам ломал голову. Как ни крути, складывалось впечатление, чтопарнишка получил готовые расчеты. Не мог он к моей мысли придти. Потому что доэтого шел совсем другим путем, ошибочным, я узнавал. Тогда в чем дело? Кто емупомог? Заславский? Доступ к моим бумагам и компьютеру есть только у него. Нокак в это поверить? Зачем Виктору меня топить? Зависть? Ну да, он завидует мне,чего не скрывает, но это совсем другое дело. Здесь пахнет поступком, подлостью.Мархалева полезла в сумочку.

— Роберт, — сказала она, доставая какие-то бумаги, — чтобывы слишком не мучились, прочтите-ка вот это.

С удивлением я обнаружил, что она где-то раздобыла моизаписи.

— Где вы это взяли? — поразился я.

— Выкрала у Заславского. Помните, он вам говорил, что бумагиу него пропали. Так он не лгал, я действительно их украла.

— Вы украли? — удивился я.

— Я украла, — сообщила Мархалева и с гордостью добавила: —Да-да, Роберт, вы уже знаете: я подслушиваю, подворовываю, подсматриваю. Всехорошо, что полезно для дела. И не надо читать моралей. Мои поступки нельзяоценивать с позиций нравственности, они из области бдительности. Лучшепоясните, о чем эти формулы. Имеют они отношение к вашему открытию?

Пришлось подтвердить:

— Да, имеют и именно к той части, которая была освещена наконференции юнцом.

Мархалева радостно захлопала в ладоши:

— Ха-ха, Роберт! Так я и знала! Отпали последние сомнения.Заславский передал ваше открытие сопляку, мальчишке. Почему? Почему он совершилэту подлость?

Я задумался. Подлость и Заславский. Может быть. На себе неиспытывал, но в ученых кругах поговаривают о нем. Как о любом интригане. ПоройВиктор действительно увлекается, стремясь к своей цели. Порой так спешит, чтоне успевает оценить качество своих поступков. Но в любом его действии имеетсялогика. Какая же логика в том, что он выкрал мой труд и передал его парнишке?Может, тот его внебрачный ребенок? Таким образом Виктор старается устроитькарьеру сына. Да, это похоже на правду. Я мог бы простить ему такой поступок.От моей версии Мархалева пришла в оживление. Долго смеялась, подмигивалаКристине — было ясно, что я дал ей сильный повод считать себя на несколькоголов выше.

— Роберт, — наконец сказала она, — если вы не знаете какойэгоист ваш Заславский, то вы святой. Он не способен думать о себе, и не потому,что сволочь, а потому, что страшно занят. В это время он думает о себе. Толькоо себе. И вот поэтому он сволочь. Вы правы в одном: парнишку он выбрал неслучайно. Видимо тот обладает подходящими качествами. Согласитесь, Роберт, некаждый захочет присвоить чужой труд. Но парнишка меня не интересует, с ним всеясно. Тайна — Заславский. Если он передал парнишке ваши документы, значит унего была цель. Какая? Думайте, Роберт! Думайте!

Я разозлился:

— А что тут думать? Давайте спросим у него.

Я сказал элементарную вещь, понятную даже ребенку, но какразвеселила она и Мархалеву, и даже Кристину.

— Роби, — с улыбкой сказала сестра, — после всегоуслышанного такие вопросы задавать можешь только ты. Неужели не ясно, Викторправды не скажет. Он выкрутится.

— И правильно сделает, — рассудил я, — потому что Заславскийглупых вещей не делает. Раз взял бумаги, значит они ему были нужны. Но он неподлец, он же не присвоил мой труд себе. Кстати, это невозможно. Во всем миренад этой темой трудится не так много ученых, и их теории всем известны. Да, моятеория самая доказательная, да, я вырвался вперед, но самое главное держу всекрете. До поры до времени.