Возможно она переусердствовала с Заславским, но и здесь ееможно понять. Он обидел ее, был с ней груб. Женщины такого не прощают. Конечно,она имеет и недостатки, но в целом Мархалева удивительная женщина. Это я быстропризнал.

Слезы Тамары разбередили мою, еще не зажившую рану. Убитыйгорем, я отправился к Марии. И она и Варвара сразу заметили, что я подавлен.Пришлось им сообщить:

— Мархалева погибла.

Варвара схватилась за сердце и закричала:

— Я пропала!

Тут же выяснилось: Мархалева и здесь помогала. Она пообещалаВаре осуществить мечту всех женщин. Варя уверена была, что ее жених, с которымона в ссоре, “сам приползет на коленях и будет униженно просить прощения”.Именно так она и сказала. Узнав об этом, я, поеживаясь, заверил:

— Если Мархалева обещала, значит так и было бы.

Варя залилась слезами:

— Кто теперь найдет отца моему ребенку?

А Мария задумчиво произнесла:

— Какая она душевная женщина, эта Мархалева. Зря мы с Витейна нее ополчились.

Совесть едва не загрызла меня. Если они ополчились, то чтосделал я? Я же поедом ел эту добрую женщину! В таком мрачном настроении явернулся домой. Там ждало меня странное известие. Кристина протянулазапечатанный конверт и сообщила:

— Не знаю, кто принес. Позвонили в дверь. Когда я открыла,никого не было. На пороге лежало это. Роби, здесь твое имя.

Я взял конверт и отправился в кабинет. Там его распечатал ис удивлением прочитал. Содержание выглядело загадочным: “Многоуважаемый Роберт,если вам небезразлична ваша судьба, возьмите с собой паспорт и отправляйтесь…”

Далее были указаны адрес и фамилия женщины, которую я всвоих интересах должен разыскать. Неизвестный автор, опять же ссылаясь на моиинтересы, агитировал меня соблюдать осторожность и всеми способами старатьсяизбежать слежки. Я был так заинтригован, что не стал это дело откладывать в долгийящик, а сразу поехал. И … приехал в больницу.

“Что за шутки?” — рассердился я, но все же назвал врегистратуре женское имя, упомянутое в письме.

Мне сказали:

— Ожидайте.

Минут пять спустя ко мне подошла миниатюрная женщина в беломхалате и спросила:

— Паспорт с вами?

Я протянул ей паспорт, она внимательно его изучила, затемвернула мне и сказала:

— Следуйте за мной, Роберт.

“Что за чудеса?” — удивился я, но, не задавая вопросов,пошел за женщиной. Мы поднялись на шестой этаж, потом долго петляли длиннымикоридорами и остановились у металлической двери. Женщина постучала — выглянулохранник и с подозрением уставился на меня.

— Он со мной, — сказала она и пояснила: — В пятую палату.

Охранник многозначительно кивнул головой и сделал шаг всторону, пропуская нас в отделение. Мы снова петляли длинным коридором инаконец остановились у двери с номером 5.

Все это происходило в полном молчании. Моя суровая спутницане располагала к вопросам и разговорам. Я терялся в догадках. На секунду мызадержались у порога палаты. Женщина пристально посмотрела на меня изучающимвзглядом, открыла дверь и сказала:

— Входите.

Я вошел в тамбур, дверь сразу за мной закрылась. Женщинаосталась по ту сторону, а впереди была еще одна дверь. Толкнув ее, я увидел…Софью Адамовну Мархалеву!!! Она лежала на кровати. Вся в бинтах. Ноги и рукизагипсованы и зафиксированы системой противовесов в определенном положении…

В общем, зрелище ужасающее. Но я был рад. Как бы там нибыло, она все же жива.

— Вот, Роберт, что со мной приключилось, — с грустнойулыбкой воскликнула Мархалева. — Не правда ли, изрядно досталось. Но неволнуйтесь, грузовику я тоже неплохо помяла бока.

“Неисправимая оптимистка,” — едва ли не с нежностью подумаля и спросил:

— Софья Адамовна, как же так? Тамара мне сказала, что выпогибли.

— Увы, не могу вас порадовать. Как видите, Роберт, яосталась жива. И как вам это ни противно, но в моем спасении ваше счастье.Садитесь рядом и слушайте. Мне нужна ваша помощь.

— Сделаю все, что смогу, — заверил я, устремляясь к ней ипреисполняясь желанием отплатить добром за все ее хлопоты. Она вздохнула ипожаловалась:

— Ах, Роберт, как тяжело без жестикуляции говорить.Понимаете, разговаривая, я привыкла помогать себе руками, а теперь приходитсясоблюдать неподвижность.

Закатив глаза, она воскликнула:

— Это не для меня! Вот где настоящие страдания! Лежу тут какмумия, ну да ладно, Роберт. Давайте перейдем к делу. Кстати, о том, что я жива,даже Тамара не знает. Надеюсь, вы ей не проболтались?

Я удивился:

— Разве с моей стороны это было возможно? Сам минуту назадоб этом узнал.

Мархалева смущенно хмыкнула:

— Хм… Вот видите, Роберт, как пострадала моя голова.Э-хе-хе, — вздохнула она, — ничего, будем думать тем, что осталось. Кстати, вы Тамарео нашей встрече не проболтайтесь.

— Конечно, — заверил я, — об этом мы уже договорились.

— Да что вы? — удивилась Мархалева. — Когда?

— Да только что.

— Очень хорошо, — одобрила она. — И никому не говорите. ДажеКристине. Кстати, Тамара особенно знать не должна. Она дружна с Марией… Роберт,Мария особенно знать не должна! Надеюсь, вы ей не разболтали?

“Бедная женщина, — подумал я. — У нее и раньше наблюдаласьнебольшая чудинка, как же теперь голова ее будет работать?” Я терпеливо заверилМархалеву, что никому не говорил о нашей встрече и не мог сказать, посколькусам узнал о ней только что.

— Клянитесь, Роберт, что никому не проболтаетесь, —потребовала она.

Разумеется, я поклялся. Она успокоилась и пояснила:

— На меня покушались. Я в безопасности до тех пор, покапокуситель думает, что я умерла. Теперь, Роберт, дайте мне слово, что вточности будете выполнять все, что я попрошу.

Разумеется, я дал слово. Она обрадовалась:

— Вы будете моими руками и ногами?

— Конечно буду.

— Значит, пока я буду лежать наши дела пойдут.

— Конечно пойдут, — согласился я с состраданием.

И вот тут-то Мархалева меня огорошила:

— Роберт, раз уж я беспомощна, вам самим придется себяспасать. Теперь я точно знаю: Заславский вас хочет убить!