Янычары на ходу обнажили свои кривые сабли.Татары ощетинились копьями.

Неужели сейчас будет сеча? Толпа нервнозаколыхалась, многие уже подумывали о том, что, может быть, лучше разбежатьсяпо домам. От греха подальше.

Вдруг янычары хором подняли клич:

— Селим! Селим! Селим!

Двигавшиеся навстречу друг другу всадникисмешались.

— Селим! Селим! Селим! — истошноподхватили татары.

Янычары и татары торжественно в одном строювъехали в городские ворота. Сильные, крепкие молодые люди, с детства взращенныев духе строжайшей военной дисциплины. Редко когда людям удавалось видетьулыбающегося янычара, но сегодня был именно тот случай.

Вслед за эскадронами в городе показаласьбольшая группа танцующих и празднично наряженных детей. Кое-кто из них нес вруках корзины, наполненные лепестками цветов, которые они разбрасывали у себяпод ногами. Другие же бросали по сторонам пригоршни золотых динаров, что ещебольше подняло настроение встречавшего народа.

За детьми в город на Смерче въехал принц Селимво всем белом. Узкие шелковые панталоны, белая шелковая рубаха с золотой нитьюи великолепный персидский халат, расшитый золотом и усыпанный мелкимибриллиантами. Он надел высокие сапоги из мягкой золотистой замши, а на короткоостриженной голове красовался небольшой белый тюрбан с желтым бриллиантомвеличиной с куриное яйцо и пером белой цапли. Поверх халата на плечи принца былнаброшен белый шерстяной плащ с чеканной золотой пряжкой, полы которогостелились по крутым бокам жеребца.

Толпа взревела от восторга при виде красивогоулыбающегося принца. Он изящно восседал на Смерче и продвигался впередмедленно, время от времени приветственно вскидывая руку в белой перчатке.Каждый жест сопровождался взрывом восторженных возгласов.

Следом за принцем двигалась его личная охрана,а дальше кадины и дети. Если мужчины в толпе всего лишь любопытствовали вотношении бесценных и недоступных жемчужин из гарема принца Селима, то женщиныбыли просто вне себя от волнения: они своими глазами видят легендарных красавицв роскошных нарядах, увешанных драгоценностями.

Ожидания толпы вполне оправдались. Жены принцаехали в Золоченых, задрапированных салатовой тканью хоуда, качавшихся на спинахизящных белых верблюдов, украшенных красной сбруей с золотыми колокольчиками.Кадины двигались следом друг за другом. Сайра как бас-кадина ехала первой. Закаждой женой принца ехали ее сыновья на белых жеребцах, а за принцами следовалипринцессы в золоченых ивовых колясках, украшенных гирляндами из роз изапряженных маленькими серыми мулами, которых вели под уздцы мальчики-негры.

Молодые принцы гордились тем, что участвуют вэтом празднике, и восседали па лошадях, выпрямив спины и высоко вздернувподбородки. Принцессы же вели себя по-разному. Для Нилюфер, дочери Сайры, этобыло первое посещение столицы, и она, с одной стороны, испытывала чувствобольшой неловкости, а с другой — смотрела на все широко раскрытыми от волненияглазами. Хале, одна из дочерей Фирузи, со смехом бросала сладости мальчишкам,которые сновали вокруг. Рядом сидела смущенная сестра Гузель, которая искреннежалела о том, что они сейчас в открытой коляске, а не в закрытых носилках. То,что лицо ее закрыто вуалью, отнюдь не успокаивало. Самая младшая, Михри-хан,дочь Сарины, вертевшаяся на руках у няни, то посылала в толпу воздушныепоцелуи, то закрывала руками свое личико.

Процессия миновала городские ворота инаправилась в сторону султанского дворца, возвышавшегося над городом на холме.Солнце, стоявшее в зените, сильно припекало, но толпы народа, выстроившиесявдоль улиц, отнюдь не редели. Тут и там сновали продавцы холодной воды, дело уних спорилось.

У Селима уже болели скулы от не сходящей слица улыбки. Ему вовсе не хотелось так глупо скалиться, но людям нужен былсчастливый принц, и он понимал, что разочаровывать их не стоит. Не сегодня.Медленно продвигаясь вперед и даря ослепительные улыбки, он размышлял про себяо драматических событиях последней недели. Только-только, казалось, рассталисьс отцом, а он уже лежит при смерти. Если верить тому, что ему сказали. А сам онс триумфом въезжает в столицу. Ахмед бежал. «Если он попытается вернуться сюда,я убью его, — мрачно подумал Селим. — Покончу с ним так или иначе».Теперь Селим уже не сомневался в том, что станет султаном.

Сейчас он мысленно жестоко корил себя за то,что непростительно смягчился и расслабился в последние годы. Не физически и недушевно. Просто ослабела жившая в нем с самого детства честолюбивая решимость.Благодаря Хаджи-бею он был в курсе всех государственных дел, но одно — быть вкурсе, и совсем другое — участвовать в них самому. Во дворце Лунного света онжил слишком привольно и легко. Окруженный любовью семьи. Селим почти забыл отом, что мать произвела его на свет ради одной-единственной цели; чтобы однаждыон занял трон, предназначенный изначально для его старшего брата, Мустафы. Чтож… Теперь со дворцом Лунного света покончено. Он лежит в руинах, и отныне ихдомом станет Эски-сераль.

Впереди показались высокие дворцовые ворота.На минуту Селим остановил коня и бросил внимательный взгляд на крепостные стеныс бойницами, за которыми скрывался султанский дворец, своего рода город вгороде. Пришпорив Смерча, Селим въехал в распахнутые ворота, оставив за спинойпрошлое и смело глядя в лицо будущему, уготованному ему судьбой.

Встречал его один Хаджи-бей. Селим сам настоялна том, чтобы не было никаких пышных церемоний, пока султан официально необъявит его своим новым наследником. Сейчас ему хотелось только одного;поскорее повидаться с отцом. За те годы, что принц прожил в близкой к столицеКрымской провинции, они с отцом часто виделись, и это очень сблизило их.Понимая это, ага лично проводил Селима в султанские покои.

Удар, случившийся с Баязетом, не лишил егоречи, но он по-прежнему был парализован ниже пояса и временами впадал взабытье. Болезнь состарила его сразу лет на двадцать, и Селим был потрясен еговидом.

— Любимый сын мой… — прошептал старик.Селим распростерся перед ним ниц, что было отчасти проявлением скорби, отчастиданью уважения к отцу. Султан молча смотрел на него несколько мгновений, потомсказал:

— Поднимись, сын. Я уже пожил на этойземле и ни о чем не жалею. Разве что о том, что не убил Бесму раньше. Сядьрядом. Мой разум затуманивается, и я должен успеть поговорить с тобой сейчас,пока в голове все ясно.

Принц поднялся с колен и опустился на подушки.

— Что мне для тебя сделать, отец?

— Как твои кадины и дети? В безопасности?Ахмед такой же, как его мать, и не остановится ни перед чем. Он попытаетсячерез них отомстить тебе.

— Они уже во дворце, отец.

— Мой дворец, как выясняется, отнюдь несамое безопасное место в империи, но я крепко надеюсь, что Хаджи-бей обеспечитим безопасность. Выслушай меня. Селим. Я уже не могу править своими подданными.Лекари молчат, словно воды в рот набрали. То ли не хотят говорить мне, что яуже не поправлюсь, то ли сами ничего не понимают и не знают. Но я склонендумать, что это конец. Когда мне станет чуть получше, я обязательно выступлюперед народом и официально объявлю тебя своим новым наследником. Сейчас я немогу этого сделать: найдутся те, кто скажет, что меня заставили отречься силойили уговорами. И тогда — война, которой мы должны избежать любой ценой. Так чтоподождем немного, а пока ты назначаешься регентом. Прошу тебя об одномодолжении; у меня, как ты знаешь, есть три кадины. Сафийе, которая сейчас ужестаруха. Вторая, Киюзем, ее сыну принцу Орану только десять лет. И Туран,которая родила мне позднего ребенка принца Бахитеддина. Ему сейчас пять лет.Прошу тебя, сын, не дай их в обиду. Защити. Возьми под свое крыло. Вспомнисобственную мать и собственное детство, наполненное страхом.