— Это мои слуги, госпожа Тамазина, — быстро сказалСади. — В основном алорийцы.

— Причудливый зигзаг судьбы, — прошепталакоролева. — Многовековая распря между Мургосом и Алорией лишила меняобщения с представителями этой расы. — Тамазина оценивающе взглянула наПолгару. — Но эта госпожа, вне сомнения, не служанка.

— Я своей волей нанялась к Сади, госпожа Тамазина, —ответила Полгара с изысканной вежливостью. — Мне надо было на времяпокинуть родные края ввиду некоторых сложностей.

Королева-мать улыбнулась.

— Прекрасно вас понимаю. Мужчины играют в политику, аженщинам приходится платить за их безумства. — Затем она вновь обратиласьк сыну: — А как прошла твоя беседа с иерархом?

— Недурно, — передернул плечами Ургит. — Ядостаточно унизился, чтобы ему польстить.

— Хватит, Ургит! — резко остановила егокоролева. — Положение Агахака весьма высоко, И дружба его может оказатьсядля тебя бесценной. Так потрудись выказывать уважение.

Ургита покоробил ее тон, это было видно по выражению еголица.

— Да, матушка, — смиренно ответствовал он. —О, чуть было не забыл: у жрицы Хабат серьезные проблемы.

Черты королевы-матери исказила гримаса отвращения.

— Поведение этой женщины позорно! — воскликнулаона. — В толк не возьму, отчего Агахак все еще ее терпит?

— Полагаю, он находит ее забавной, матушка. У гролимовдовольно своеобразное чувство юмора. Сегодня у ее друга, и, надо сказать, другадовольно близкого, — Ургит подчеркнул последнее слово, — случиласьмаленькая неприятность. Придется ей теперь подыскивать себе другого пособника,чтобы продолжать потрясать своими выходками богобоязненных служителей Торака.

— Ты так фривольно выражаешься, Ургит!

— Почему бы не счесть это симптомом наследственногобезумия?

— Нет, ты не сойдешь с ума, — твердо сказалакоролева-мать.

— Еще как сойду, матушка. Сплю и вижу, как этослучится.

— Когда ты в таком настроении, с тобой просто невозможноразговаривать, — пожурила королева не в меру разошедшегося сына. — Тыеще долго намерен бодрствовать?

— Не думаю. Нам с Сади надо еще кое-что обсудить, ноэто вполне может подождать до завтра. Королева-мать снова обратилась к Полгаре:

— Мои покои весьма просторны, госпожа. Не соблаговолители разделить их со мною на время вашего пребывания здесь, в Дроиме, вместе свашими служанками, разумеется?

— Для нас это величайшая честь, госпожа, — споклоном ответила Полгара.

— Ну что ж, прекрасно, — улыбнулась королева. —Прала! — позвала она.

Из-за королевского трона бесшумно выступила стройнаядевушка, на вид примерно лет шестнадцати. Она была в черных одеждах, по ееспине струились длинные блестящие черные волосы. Характерные для мургов темныераскосые глаза, делавшие мужчин этого племени столь грозными, у этой прелестнойдевушки были лишь слегка миндалевидными, чуть косо посаженными и к тому жеогромными, придавая ее лицу совершенно экзотическую красоту. Однако из-заизлишне решительного его выражения красавица казалась старше своих лет. Девушкаприблизилась к Тамазине и помогла той подняться.

Ургит, помрачнев и посерьезнев, молча наблюдал за тем, какмать, сильно прихрамывая и опираясь на девичье плечо, медленно сходит стронного возвышения.

— Маленькая памятка от незабвенного Таур-Ургаса, —вполголоса сказал он Сади. — Однажды вечером, пребывая в игривомнастроении, он столкнул мать с лестницы, и она сломала себе бедро. С тех порона такая.

— Но хромота меня более не беспокоит, Ургит, —расслышав слова сына, произнесла королева-мать.

— Удивительно, сколь быстро исцелились все наши недугипосле того, как сабля Хо-Хэга пронзила отцовское чрево! — Ургит помолчал идобавил: — Думаю, еще не поздно послать Хо-Хэгу маленький сувенир в знакпризнательности.

— Это Прала, принцесса из династии Ктэн, — необращая внимания на сыновнюю болтовню, представила королева Полгаре юнуюдевушку.

— Очень рада, принцесса, — приветствовала девушкуПолгара.

— И я также, госпожа, — прозвучал нежный девичийголосок.

Тамазина, опираясь на плечо Пралы, медленно вышла изТронного зала, сопровождаемая Полгарой, Сенедрой и Бархоткой.

— При виде этой девушки я отчего-то начинаюнервничать, — шепнут Ургит на ухо Сади. — Мать трясется над нею, но унее что-то на уме. Она ни на минуту глаз с меня не спускает. — Корольпотряс головой, словно отгоняя навязчивую мысль. — У тебя и у твоих людейбыл тяжелый день, Сади. Мы продолжим беседу завтра, когда все выспимсяхорошенько.

Король протянул руку и дернул за шелковый шнур, и тотчас жегде-то за пределами Тронного зала раздался громовой удар гонга.

— Ну почему, почему он должен так оглушительногрохотать? — жалобно сказал король. — Как бы я хотел, дернув за шнур,услышать тихий мелодичный звон.

Дверь в дальнем конце зала распахнулась, и вошел, пожилоймург. Волосы его серебрились, а лицо бороздили глубокие морщины. Казалось, губыэти забыли, что такое улыбка.

— Вы звонили, ваше величество? — спросил онскрипучим голосом.

— Да, Оскатат, — вежливо ответил Ургит. — Немог бы ты проводить моего доброго друга Сади и его слуг в приличныепокои? — Потом он повернулся к Сади. — Оскатат — лорд-сенешаль.Он в той же должности служил еще моему отцу в Рэк-Госку. — От желчной егонасмешливости не осталось и следа. — Мать и меня не жаловали в отцовскомдворце, и единственным исключением был Оскатат — можно сказать, он дажесделался нашим другом.

— Мой господин, — склонился Сади перед высокимседовласым сенешалем.

Сенешаль ответил вежливым поклоном и снова обратился ккоролю:

— Тамазина уже удалилась на покой?

— Да, Оскатат.

— Тогда вам тоже пора почивать. Уже очень поздно.

— Да я уже собирался. — Ургит торопливо поднялсяна ноги, но тотчас словно опомнился. — Оскатат, я уже не тот болезненныймальчик, который непременно должен проводить в постели по двенадцать часовкряду, — с досадой в голосе произнес он.