совершенно неожиданные предметы: инструменты, установка для газоплазменной резки металлов, стремянка, какие-то куски труб и шлангов. На специально оборудованной панели висели на вкрученных в стену болтах смотанные в аккуратные клубки металлические кабеля, а на самом видном месте, но так, чтобы никому не мешать, стоял на обычной деревянной табуретке новенький, с иголочки, словно только со стапелей снятый резонансный двигатель, почему-то распиленный надвое.

Стало понятно, что персонал здесь точно знает, где что лежит, зачем это что-то требуется и когда, а на мелкие неудобства в виде некоторого свинства и видимости творческого беспорядка, а то и откровенного бардака они плевать хотели с высоты орбиты. Мне такой подход понравился, и я тут же спросил у физика:

— Эйнар, а это макет?

— Ах, это, — Эйнар замялся, смущаясь, немножко покраснел и признался: — Нет. Настоящий. Это мы поспорили с космотехниками. Они говорили, что у физиков не хватит духу испортить хорошую вещь и что ни один резак резонасный двигатель не возьмет.

— И кто двигатель победил? — посмотрел я на физика с восторгом.

— Как видите… — кивнул на инсталляцию Эйнар.

— Да нет, это я понял, я хотел спросить, чем вы все-таки умудрились двигатель располовинить? И аккуратно так… — я всмотрелся в поперечный срез, чувствуя благоговение перед создателями такой сложно устроенной штуки, и еще большее — перед теми, кто сумел ее так филигранно поломать.

— А, это вы скажите спасибо своему штатному гению, он нам немножко усовершенствовал плазморез, сделав его не на активном газе, а…

— Привет, Эйнар! Кого ты к нам сегодня притащил? Здрасьте! — к нам подошел один из космотехников, высокий, плечистый кареглазый брюнет в возрасте лет сорока и тут же протянул мне для приветствия порядком обожженную и мозолистую ладонь. Ответив на рукопожатие, я тоже с ним поздоровался, и космотехник продолжил: — Эйнар у нас поставщик интересных людей. Регулярно то журналиста притащит, то биолога.

— Зачем? — тут же заинтересовался я.

— Говорит, для духовно-нравственного развития, а то мы тут совсем в силикатном масле и железках утонем, — по-доброму подкалывал физика космотехник. — А мы и рады. Я Норт. А вы? Пойдемте, посмотрите на нашу вотчину.

— Я Честер, — представился я, — пойдемте, конечно!

Специалист на секунду приостановился, посмотрел повнимательнее сначала на меня, потом на Эйнара, снова на меня и, подбирая слова, конкретизировал:

— Черные волосы, рыжие глаза, вертикальные зрачки, зовут вас Честер… Я угадал?

— Конечно, — подтвердил я смущенно, — только я пока не при исполнении…

— Это неважно, — прервал меня чем-то чрезвычайно воодушевленный Норт. — Восхитительно! Эйнар, ты превзошел сам себя. Первопроходец, да во плоти! Да еще самый колоритный! С ума сойти. Идемте!

Суть взаимоотношений Эйнара с космотехниками я понял совсем не сразу. Оказалось, что как-то давным-давно, еще на заре становления колонии несколько лет назад, Эйнар участвовал в расчетах проектирования и постройки космопорта. Там-то он и познакомился с теплой компанией космотехников, сначала с ними очень сильно повздорив по поводу качества и количества технических помещений, потом — по поводу парадокса кошки с маслом. Физик настолько преисполнился энтузиазмом в попытке доказать космотехникам, что мир вокруг не ограничивается только работой, железяками, выпивкой и скабрезными анекдотами, что устроил для них настоящий слом мировоззрения, пообещав им беседу с религиоведом — и действительно специалиста притащил, а потом стал приводить в закулисье космопорта всех, кого только мог.

Поначалу космотехники дичились, а гости плохо понимали, зачем Эйнару все это было надо, но его добродушный рокочущий баритон и занимательные задачки по физике вкупе с обсуждением шуточных физических парадоксов быстро занимали искреннее внимание и мозг обоих сторон, перерастая порой в интереснейшие дебаты. Вскоре космотехники так привыкли к причудам физика и визитерам, что стали делать ему «заказы» на любопытных для них людей. На изнанке космопорта успели побывать, оказывается, даже Вернер и Санников, не говоря о еще паре десятков имен, которые я отлично знал. Вот так эта странная то ли дружеская, то ли наставническая традиция и закрепилась, о чем мне с шутками Норт и рассказал, пока мы шли в святая святых — комнату отдыха. Там, насколько я понял, уже собиралась компания желающих со мной пообщаться. И как это я мог такое явление пропустить?

В солидных размеров светлой комнате с громадным столом посередине и небольшой кухней у стены напротив пока никого не было, да и Норт куда-то убежал, оставив нас с физиком одних. Я огляделся и в дальнем углу приметил белый прямоугольный не то ящик, не то коробку, с ручкой на левом краю передней панели. И он протяжно вздыхал. По-другому я идущие от него звуки идентифицировать никак не мог. Я сделал осторожный шаг по направлению к предмету, и тут ящик взорвался рычанием какого-то механизма. Я шарахнулся назад, нашаривая по привычке на правом боку отсутствующий игломет, и впечатался спиной прямо в Эйнара. Он был вынужден придержать меня за плечи, чтобы мы оба не упали.

— Что вас так напугало, Честер?

— Это что у вас за адская машина в углу стоит? — не оборачиваясь, спросил я.

— А… Я все забываю, что не все знакомы со старинной техникой. Это холодильник.

— Это? — изумился я, вспомнив холодильный отсек в своем жилом модуль-блоке. — А что в нем можно нахолодить, он же крохотный?

— Раньше и таким обходились, — Эйнар отпустил меня и пожал плечами.

— А как оно работает? И почему звуки странные издает? Сколько лет этому агрегату? —