Лейдекер так долго и пристально смотрел на Ральфа, что томустало не по себе… Но только не из-за ауры. В ней не было ничего, что указывалобы на подозрительность.

«Господи, Ральф, не кажется ли тебе, что ты слишком серьезновоспринимаешь подобные вещи?»

Что ж, может быть, и так. В любом случае он был рад, чтозеленоватые вспышки не возобновили свое мерцание по краям ауры Лейдекера.

— Почему вы так на меня смотрите? — спросил Ральф. — Если ясказал или сделал что-то не так, прошу меня простить.

— Вовсе нет, — успокоил его Лейдекер. — Однако в этом делеесть некая таинственность, даже сверхъестественность. Если я расскажу вам,сможете ли вы держать язык за зубами?

— Не сомневайтесь.

— Меня искренне беспокоит ваш сосед. Когда произносят слово«благоразумие», я никогда не ассоциирую его с профессором.

Ральф от души рассмеялся:

— Я не скажу ему ни слова — честное слово, — но интересно,что вы упомянули именно его; давным-давно Билл учился в одном классе с миссисЛочер.

— Не могу себе даже представить, что профессор когда-тобегал трусцой, — сказал Лейдекер. — А вы?

— Немного, — ответил Ральф, но мысленный образ получилсявесьма своеобразным: Билл Мак-Говерн, в котором одновременно было что-то и отмаленького лорда Фонтлероя, и от Тома Сойера, в бриджах, белых гольфиках… Ипанаме.

— Мы не уверены в том, что именно случилось с миссис Лочер,— сказал Лейдекер. — Наверняка мы знаем только, что после трех часов ночислужба 911 получила анонимный звонок — мужчина утверждал, что видел двоихнезнакомцев — одного с ножницами, — выходящих из дома миссис Лочер.

— Ее убили? — воскликнул Ральф, одновременно осознавая двевещи: он ведет себя более правдоподобно, чем ожидал, и только что перешел мост.

Ральф не сжег его за собой — по крайней мере, пока, — но онне сможет вернуться обратно без целой лавины объяснений.

Лейдекер пожал плечами:

— Если и так, то уж сделали это не ножницами и вообще безприменения колющего оружия. На теле нет никаких следов. Хоть это давалокакое-то облегчение.

— С другой стороны, все происшедшее могло напугать до смерти— особенно пожилого и больного человека, — сказал Лейдекер. — В любом случае,объяснить будет легче, если вы позволите рассказать то, что известно мнесамому. Это не займет много времени, поверьте.

— Конечно, слушаю.

— Хотите узнать нечто забавное? Первым человеком, о котором подумаля, прочтя запись звонка, были вы.

— Из-за бессонницы, правильно? — спросил Ральф. Голос егозвучал твердо и уверенно.

— И бессонница, и тот факт, что звонивший утверждал, будтовидел этих двоих из окна своей гостиной. Окна вашей гостиной выходят наГаррисавеню, не так ли?

— Да.

— Ну вот. Я даже хотел прослушать запись пленки, но затемвспомнил, что сегодня вы придете сюда… К тому же сон вновь вернулся к вам. Ведьтак?

Не колеблясь ни секунды и не раздумывая, Ральф поджег мост,который только что миновал.

— Ну, я уже не сплю так, как в шестнадцать, не стануобманывать, но если это я позвонил вчера в полицию, то, должно быть, сделалподобное во сне.

— Примерно так рассуждал и я. Кроме того, заметь вы что-тонеобычное на улице, стали бы вы звонить анонимно?

— Вот именно, — поддакну?? Ральф, а сам подумал: «Но,предположим, случилось не просто что-то необычное, Джон? Предположим, всеказалось абсолютно невероятным?»

— Согласен, — кивнул Лейдекер. — Конечно, из вашего окнаГаррисавеню как на ладони, однако то же самое видно и из трех дюжин другихдомов… К тому же, если тот приятель утверждал, будто находится в доме, вовсе необязательно, что так происходило на самом деле.

— Конечно. Рядом с «Красным яблоком» телефонная будка,откуда можно позвонить, плюс еще одна около винной лавчонки. Еще парочка рядомсо Строуфорд-парком, если они, конечно, исправны.

— В парке целых четыре телефона-автомата, и все ониработают. Мы проверили.

— Но зачем было лгать о своем местонахождении?

— Наиболее вероятная причина заключается в том, что аноним,возможно, лгал и обо всем остальном. В любом случае, Донна Хоген сказала, чтоголос говорившего звучал молодо и уверенно. — Едва произнеся это, Лейдекерпоморщился и хлопнул себя по макушке. — Ральф, я вовсе не это хотел сказать.Извините.

— Да ничего, все нормально — идея, что мой голос звучит, каку старого хрыча на пенсии, не является для меня новой концепцией. Ядействительно старая перечница. Продолжайте.

— Дежурил Крис Нелл — помните, вместе с ним мы арестовалиЭда Дипно? — Я помню его имя.

— Ну вот. Стив Аттербек дежурил в ту ночь. Он хороший малый.

«Приятель в вязаной шапочке», — подумал Ральф.

— Леди была мертва, но никаких следов насилия. Ничего невзято, однако у таких стареньких леди, как Мэй Лочер, обычно нет никаких особыхценностей — ни видеоаппаратуры, ни стереосистем, ничего такого. Правда, у неехранилась парочка-другая ювелирных изделий. Нельзя сказать, что в мире нетдороже или лучше этих драгоценностей, но…

— Так почему воры не забрали все?

— Вот именно. Но более интересно то, что входная дверь —звонивший в полицию утверждал, что видел, как те двое вышли из дома, — былазакрыта изнутри. Не просто на замок, а еще на засов и на цепочку. Как и дверьчерного хода. Так что, если звонивший находился у себя, а Мэй Лочер была ужемертва, когда ушла эта парочка, то кто же закрыл дверь?

«Возможно, это сделал Кровавый Царь», — подумал Ральф… И, ксвоему ужасу, чуть не произнес это вслух.

— Не знаю, а как насчет окон?

— Закрыты. Закрыты все шпингалеты. К тому же, если вамнедостаточно подробностей в духе Агаты Кристи, Стив утверждает, что и зимниерамы вставлены. Одна из соседок сообщила, что на прошлой неделе миссис Лочерприглашала какого-то паренька вставить рамы.

— Я знаю, — кивнул Ральф. — Мальчишку Салливена, он разноситпочту.

Теперь и я вспомнил, что видел его за этим занятием.

— Совсем как в фантастическом романе, — заметил Лейдекер, ноРальф подумал, что Лейдекер, не раздумывая, обменял бы дело Сьюзен Дэй на делоМэй Лочер. — Результаты медицинской экспертизы пришли как раз в тот момент,когда я уже направлялся к вам в здание окружного суда. Я успел просмотреть их.Тромбоз… Инфаркт миокарда. В настоящее время мы считаем ночной звонокрозыгрышем — в любом городе подобное бывает частенько, — а смерть ледипроизошла от сердечного приступа, осложненного эмфиземой.