Сказать, что мне не хотелось ложиться спать в кабинете, –это не сказать ничего. Но деваться было некуда. Остаток вечера я провела на диване,стараясь лишний раз не спускаться вниз. Правда, протяжный, ноющий звук былслышен только в торговом зале, возле автомата. В буфетной царила полная тишина.Но все равно мне было неуютно, и я постаралась свести пребывание на кухне кнулю. Мане и Леле я ничего не стала рассказывать про дикие звуки, незачемпугать девочек.

Часов в девять мне понадобилась книга для чтения, яспустилась в торговый зал, порылась в детективах и машинально прислушалась. Застеной царила тишина.

Вдруг мне в голову пришла очень простая, но радостная мысль:мы со Светой две дуры! Звук несся со двора, если я не ошибаюсь, там где-тостоят мусорные баки, а около них, как водится, кучкуются дворовые кошки,разыскивающие пропитание. А что приходит в голову сытому коту? Совершенно верно,он настраивается на игривый лад и начинает искать партнершу. Правда, сейчас немарт, но какая, в конце концов, разница? Обрадовавшись, что недоразумение таклегко объяснилось, я схватила томик Поляковой и пошла к себе.

В девять Маня и Леля привели с прогулки собак.

– Кушать! – завопила дочь. – Вкусная, питательная смесь«Педигри пал», ветеринары всего мира рекомендуют, ваша собака светитсяздоровьем.

Послышался бодрый цокот когтей, это наша стая торопилась краздаче мисок.

Через пару минут Манюня влетела ко мне в кабинет:

– Мусик, где Хучик?

Я отложила книгу и, зевая, ответила:

– Бродит по магазину.

– Он не у тебя?

– Нет.

– Странно.

– Почему?

– Я думала, сидит тут за закрытой дверью и не может выйти, –пояснила Маруська. – Он не пришел ужинать.

Я села. Это серьезно. Хучик большой любитель поесть. Правда,готовый корм он уничтожает без всякого энтузиазма. К слову сказать, остальныенаши собаки тоже недолюбливают сухие комья, которые производители расхваливаютдо тошноты. А уж кошки! Слышали когда-нибудь по телевизору бодрый голос,вещающий: «Ваша киска купила бы «Вискас», если бы она умела говорить…»

Не знаю, что делают рекламщики с несчастными животными,чтобы заставить тех, урча от удовольствия, вылизывать мисочки. Фифина и Клепадаже не приближаются к деликатесу, и я знаю, что сказали бы наши кошки… нет,совсем не то, на что надеются производители «Вискаса». Фифа и Клеопатрапримутся материться как извозчики, отпихивая от себя блюдо с «лакомымикусочками в желе».

– Ты, хозяйка, никак ума лишилась? – завопят они. – Гдемясо?

Даже сейчас мне приходится покупать кискам сырую говядину.Собаки менее капризны. Дома им варят на мясном или курином бульоне вкуснуюкашу, а в магазине насыпают «Педигри пал». Сообразив, что других харчей небудет, свора стала нехотя лопать «сухари». Хучик же всегда прибегает первым.Стоит кому-нибудь загреметь мисками, как мопс тут же мигом приносится на звук внадежде получить вкусненькое. Вообще, у всех собак три радости: гуляние, еда исон. Но у Хучика полная мисочка вызывает просто экстаз. Я еще никогда невстречала собачку, так любящую поесть. И вот сегодня он не явился к ужину.

Мы начали рыскать по магазину, крича на разные голоса:

– Хуч, Хучик, миленький, где ты?

Но мопсик не показывался.

– Может, он вышмыгнул на улицу? – предположила Леля.

Я посмотрела в окно, на улице свирепствовала пурга.

– Маловероятно.

– Ой, – вскрикнула Леля, – небось утром выводили всехгулять, а Хуча позабыли во дворе!

– Он не захотел выходить, – сказали мы с Маней в один голоси посмотрели друг на друга.

– Его и на завтраке не было, – прошептала Маруська, – всеприлетели, начали есть, а Хучика нет. Только я в школу торопилась, решила, чтоон сейчас подбежит, и ушла.

Я похолодела и стала рыться в памяти, восстанавливаясобытия. Значит, так. Ночь он не спал на моем диване, утром не завтракал, днемАллочка поискала мопсика, чтобы угостить его сыром, и не нашла, теперь он неявился к ужину. Похоже, Хуча вообще тут нет.

– Мусечка, – со слезами на глазах воскликнула Маня, –неужели я вчера забыла его во дворе! Ужас! Хучик погиб!

Я уставилась на девочку. И впрямь кошмар. Любое животное изнашей стаи, оказавшись на морозе, выживет. Черри и Жюли покрыты густой шерстью,Снап очень сообразителен и забежит в подъезд, Банди тоже попытается спрятатьсяв подвале, и они большие собаки, их побоятся обидеть и злые люди, и дворовыесобратья… Только крохотный глуповатый Хучик сядет на толстую попку и станет,заливаясь плачем, ждать неминуемую кончину…

Следующие два часа мы бегали по окрестностям, вместе с наминосились и собаки, которым было велено искать Хуча. Сначала мы орали на разныеголоса, подзывая мопса, потом охрипли… В конце концов в одиннадцать вернулисьназад. Рыдающие девчонки пошли в кабинет Аллочки.

– Ну ладно, – я попыталась их утешить, – Хучик маленький,очень умильный песик. Небось попался на глаза сердобольным детям, и они взялиего к себе. Завтра расклеим объявления…

В полдвенадцатого Маня и Леля, выпив валокордин, заснулитяжелым сном. Я заглянула к ним в «спальню». Маруся горестно всхлипывала, а у Лелина лице осталось несчастное выражение. Даже в объятиях Морфея девочки не моглизабыть про Хуча.

Честно говоря, у меня из головы тоже не шел несчастный мопс.Слава богу, если кто действительно подобрал собачку и сейчас она спит в тепле,а вдруг нет? Отогнав видение крошечного тела, лежащего возле мусорных баков, япошла в торговый зал. Бедный, бедный Хучик, он, наверное, ужасно страдал передсмертью, дрожал от леденящего холода, плакал, не понимая, отчего хозяевабросили его. Слезы брызнули из моих глаз. Стоя посреди зала возле стеллажей сдетективами, я невольно вслух произнесла:

– Хучик, мой любимый Хучик!

– Гав, – раздалось от стены.

Я подскочила на месте:

– Это кто?

– Гав.

– Снап, ты?

– Гав, гав, – подтвердил ротвейлер.

Я подошла к нему. Снапик стоял сбоку от автомата соткрытками и шумно дышал.

– Что там?

– Гав!

– Мышь?