И все равно, в первом же населенном пункте придется нелегко.За глухонемую ее выдать, что ли? Но об этом не преминут посудачить, глухонемаякрасотка – отличная зацепка, остро пахнущий след… Глупо думать, что еефотографиями погоня не располагает, а уж снимков Мазура у них столько, чтоможно стены оклеивать вместо обоев… Он, конечно, не брился, но особо на этууловку не рассчитывал. Отечественные программы для ЭВМ, используемые народцемопределенного пошиба, ничуть не уступают иностранным аналогам: моментально даютполный набор вариантов – подозреваемый с бородой и с усами, с длиннымиволосами, с короткими, вообще бритый наголо…

– О чем задумалась? – наигранно бодро окликнул оннапарницу, шагавшую рядом, как автомат.

– Я и не представляла, насколько лес бывает омерзительным,когда его так много…

– Ну, это ты зря, – сказал Мазур. – Простопривыкла к городской жизни, а? Электроника, кондиционеры…

– Вот именно. Несмотря на Мичиган. Есть же разница межпикниками и этакими вот странствиями…

– Вспомни отцов-основателей, – сказал Мазур. –Гордая тень «Мэйфлауэра», Джордж Вашингтон с его топориком – вот уж кого ты мнерешительно не напоминаешь со своими увертками[15] – героиАламо… что там еще?

– Побывал бы Вашингтон на моем месте… Посмотрела бы я, чтоосталось от его хваленой правдивости.

– Бог ты мой, разве я тебя обманывал в чем-то?

– Все равно… – горько вздохнула она. – Хорошо еще, тыменя не заставляешь коров доить…

– Это что, поговорка какая-то?

– Да нет, – сказала Джен. – Это роман КеннетаСкоггса «Джек на планете Канзас». Я не больно-то много читаю, времени нет, нооднажды пришлось двое суток маяться бездельем в мотеле, и кто-то забыл книгу… Вобщем, этот самый Джек случайно оказывается в роли Робинзона на канзасскойферме. Ехал мимо, сломалась машина, отправился за помощью – а фермер повез женув больницу, в город, началось наводнение, и Джек оказался пленником. Вместе совсей живностью. Ферма убогая, старомодная, в Канзасе таких сколько угодно, ясама видела. Вместо холодильника – ледник, ни телевизора, ни телефона. Еды,правда, хватает – но обыкновенной, которую нужно готовить самому, с нуля, изсырых продуктов, на газовой печке.

– А он что, не умеет?

– Конечно. Он вообще городской человек, единственное, чтоумеет – взять упаковку чего-нибудь замороженного и всадить в микроволновуюпечь, а уж она сама подаст сигнал… Электронщик из Большого Яблока[16].Коров видел только по телевизору. А там, на ферме, их с дюжину. Лошадь, собаки,куры, индейки… Коров надо доить, они ревут, всех надо кормить, а онничегошеньки не умеет. Даже не представляет, кому что давать. Вот четырестастраниц и описывается, как он учится на ходу. Вода-то спадать не собирается,это надолго… Иногда смешно, иногда – не особенно. Вообще, занятный роман. Занеделю из него получился неплохой фермер, а еще через неделю он уже управляетсятак, словно там и родился.

– Нужда заставит калачи печь… – задумчиво сказал Мазурпо-русски. – Хозяин что же, так и не вернулся?

– Там все замотивировано – у хозяина от переживаний за женуслучился инфаркт, лежит без сознания, подключенный к медицинским агрегатам,никто и понятия не имеет, что ферма осталась без присмотра: все думают, тамплемянник, а он еще раньше решил от дяди сбежать без предупреждения… Вот ивоспользовался случаем. Словом, когда вода спадает и появляется машина шерифа –решил на всякий случай посмотреть, как там и что, Джек себя уже ощущает сущимсуперменом…

– Понятно, – сказал Мазур. – Надеюсь, он послетаких приключений не воспылал любовью к фермерской жизни и не бросил Нью-Йорк?

– Нет, конечно. С огромным облегчением возвращается домой.

– Вот это правильно, – сказал Мазур. – Это я иназываю жизненной правдой. Насильно мил не будешь. Не полюбишь вдруг коровок илошадок только оттого, что пришлось в компании с ними пережидать наводнение,наоборот, еще сильнее возненавидишь после всего пережитого. Мне однажды три дняпришлось просидеть в компании верблюдов, и я после этого верблюда видеть немогу…

– Правда, он счастлив оттого, что показал себя настоящиммужиком, не пасующим перед трудностями…

– А, ну это конечно… – сказал Мазур. – Есть чемгордиться. Вот и ты постарайся рук не опускать. Никто тебя не заставляетполюбить эти места пуще жизни – но держаться нужно…

– По-моему, я держусь.

– А кто вчера ночью во сне всхлипывал? Честное словоофицера. И прижимался ко мне, как ребенок к своему плюшевому мишке. Было, миссДеспард, что уж там…

Это была чистая правда, нынешней ночью все так и обстояло –ночевать под деревьями, пусть и завернувшись в большие куски выдуманной несамыми бестолковыми конструкторами ткани, неплохо державшей тепло, было, вобщем, привычно для Мазура, но вряд ли могло устроить заокеанскую гостью, избалованнуюцивилизацией.

Всхлипывала она довольно жалостно. И Мазур добросовестнопопытался задеть ее самолюбие. Однако на сей раз Джен что-то не вспоминала офеминизме – надувшись, смолчала.

– Правда, всхлипывала, – безжалостно сказалМазур. – Если так и дальше пойдет, во мне самым пышным цветом расцветуттезисы откровенного мужского шовинизма… тс!

Бесшумно скользнул за дерево, увлекая девушку за собой. Поспине прошел холодок.

В первый миг показалось, что на поляне – вставший на задниелапы медведь, расположившийся к ним спиной у обширного малинника с перезрелойягодой. Но теперь Мазур прекрасно видел, что ошибся. Это было нечто подобноечеловеку – если только бывают люди в два с половиной метра ростом, сплошьзаросшие длинной и густой светло-коричневой шерстью… Существо преспокойнообирало высокие кусты, работая широченной лапищей, как граблями, пропускало межпальцами ветку, потом ело с горсти. Шеи у него, похоже, не было вовсе, головаторчала острым бугорком прямо из плеч, оно не походило ни на что, виденное прежде.И Мазура охватил незнакомый, никогда раньше не испытанный страх. Колени сталиватными, руки безвольно повисли, он смог еще подумать, что следовало быперекинуть автомат на грудь, но схватиться за оружие не смог, окаменел…Покосившись на Джен, увидел ее совершенно белое лицо. И не шелохнулся.

Неизвестно, сколько они так простояли. Собрав в кулак всюволю, Мазур заставил себя медленно-медленно поднять руку, цепко ухватил ладоньДжен, и оба, не сговариваясь, кинулись бежать – напролом, не зная куда, с невероятнымхрустом проламываясь сквозь густой кустарник, каким-то чудом огибая деревья, ниразу ухитрившись не споткнуться, словно неведомая сила, надзиравшая за ихбешеным бегом, плавно несла над землей…