Опомнились на какой-то полянке, ошарашенно переглянулись иупали в мох, переводя дыхание, – сердце, казалось, вот-вот выскочит изгруди, покатится под ноги… Загадочный таежный житель все еще стоял у Мазураперед глазами, запечатленный мозгом с фотографической точностью, а по спине досих пор оглаживал мягкой лапкой тот новый, ни на что не похожий страх. Помотавголовой и чуточку придя в норму, он проверил, все ли на месте: ничегоудивительного, если бы бросил автомат или бесценный рюкзак… Нет, ухитрилсяничего не потерять, и Джен тоже.

Отстегнул флягу и вопреки всем прежним привычкам сделалприличный глоток спирта. Спирт прошел в глотку, как вода. Мазур зажмурился, всееще видя.

– Дай сигарету, – придушенным голосом попросила Джен.

– Ты же не…

– Ага, года три… Дай. – Она глубоко затянулась, сзакрытыми глазами выпустила дым. – Бог мой, это же сасквоч…

– Только без ваших американских ругательств, – сказалМазур, с радостью отмечая, что дыхание медленно приходит в норму, а страхпонемногу улетучивается. – Надо же, а я думал, их уже и не осталось…

– Правда, сасквоч…

– Хозяин, – сказал Мазур. – Он же – сосед.По-здешнему Давненько уже их не видели, думал, вымерли все…

– И ведь никто не поверит…

– Это точно, – сказал Мазур. – Поэтому потомрассказывай уж заодно и про мамонта, который нас ночью едва не растоптал. И прогруду алмазов в подвале. Все равно не поверят ни единому слову, так что лучшеиспользовать фантазию на всю катушку Не так обидно будет…

– А он за нами не погонится?

– Что-то я не слышал, чтобы он гонялся за мирнымипрохожими, – серьезно сказал Мазур. – Главное, не задираться самим…При желании вполне мог догнать – мы ж шумели на весь лес, как два спятившихбульдозера…

– Черт, и никому ведь не докажешь…

– А зачем? – махнул он рукой. – Мало нам в жизнидругих забот? Успокоилась? Тогда пошли. Что бы там ни говорили, лучше на всякийслучай убраться подальше. Это определенно его места…

…Часа через три они вышли к реке – как засвидетельствовалпроцессор, это была Таймунчи, бравшая истоки километров на сто южнее. Преградасолидная – метров шестьсот медленной сероватой воды, в это время года ужехолодной, как мозги налогового инспектора. Это сравнение пришло в голову Джен,попробовавшей воду рукой. Мазур до столь поэтических высот не воспарял, хмуростоял на берегу и курил, стряхивая пепел в воду.

– Ну, и какие будут приказы, командир? – спросила Дженс безразличным видом, свойственным дисциплинированным солдатам. – Мойжизненный опыт здесь решительно не годится… Вплавь, кажется, не стоит…

– Если понадобится, пойдем и вплавь, – угрюмо сообщилон. – В конце концов, не зима, спирт и лекарства есть. Плот я с помощьюножа соорудить вообще-то смогу, хоть и не Рэмбо, но времени уйдет масса.Двинемся вверх по течению, поищем брод, ассигную на это час. Если не найдемброда, придется составить конкуренцию Марку Спицу[17], тут ужничего не поделаешь…

Джен кивнула, и они двинулись вдоль берега.

– В дождь этот пейзаж и вовсе унылый, я думаю…

Мазур остановил ее жестом, тихо сказал:

– Давай-ка помолчим. Над рекой все звуки далеко разносятся,издали услышать можно…

– Засада? – спросила она понятливо, понижая голос достарательного шепота.

– Да нет, – неопределенно сказал он. – Здесь,видишь ли, давненько ходит поговорка, что самый опасный зверь в тайге – как разчеловек. И поговорочка сплошь и рядом оправдывается.

– Гос-споди… – прошептала она с чувством. – Я-тосчитала все это голливудскими выдумками – дебри, человек, что опаснее дикогозверя… Даже в Колумбии было поспокойнее, я там была два раза, офицером связипри группе…

– Да уж, тут тебе не Колумбия, – сказал Мазур с ноткойзаконной гордости. – Пусти сюда твоих колумбийцев – и косточек не найдут.Не веришь?

– Ох, верю…

– Внимание!

Мазур остановился, обратившись в слух. Вскоре подтолкнулдевушку к лесу, и оба залегли за крайними деревьями. Шум мотора становился всеявственнее, приближался—с верховьев реки шла лодка. Скорее уж катер, не простаямоторка.

Точно, катер. Он с приличной скоростью прошел почтипосередине реки – дюралевый, длинный, наполовину закрытый надстройкой сбольшими иллюминаторами, выглядевший довольно новым. На борту не было ниномера, ни названия – только у самого носа по синему фону золотой краскойнарисована корона.

Мазур проводил его взглядом, почесал в затылке:

– Что-то не похож ни на военный, ни на милицейский. Да ичересчур хорош для государственного ведомства. Скорее уж какой-то богатенькийсубъект выбрался половить рыбку или поохотиться на природе…

– Это хорошо или плохо? – деловито спросила Джен.

– Это очень даже хорошо, – сказал Мазур. –Ручаться могу – по шуму мотора не похоже, чтобы он с постоянной скоростью шелиздалека. Скорее, где-то поблизости завел мотор и отчалил от берега. Коли уж мыв том направлении двигаемся…

– И что?

– Да это же азбука, – сказал Мазур. – До ближайшихобитаемых мест довольно далеко. Запас горючего с собой нужно волочь изрядный,емкость бака не бог весть какая.

У него где-то поблизости должна быть база, с запасомгорючего, палаткой, обустроенным бивуаком – как серьезные рыбаки и поступают…

– Слушай, никак не могу уловить твою мысль.

– Если я не ошибся и там, куда мы идем, у него бивуак, а непросто пописать к берегу причаливал… В общем, мы его дождемся, а потом вежливопопросим перевезти на тот берег.

– Что-то я, глядя на твою улыбочку, начинаю питатьподозрения насчет вежливости…

– Слушай, нам нужно переправиться на тот берег или как? Тебяхолодная водичка привлекает?

– Не особенно, – сказала Джен. – Но это же мирныйпосторонний человек.

– Законопослушный вы народ, джимены, – проворчалМазур. – Не забыла, в каком мы положении? Брось ты эти предрассудкицивилизованных мест, тут они как-то не работают. В конце-то концов, я несобираюсь никого убивать…

Джен замолчала, но еще долго крутила головой. Мазур хмыкнул:

– Насколько я помню ваши фильмы, там любой легавый прикрайней необходимости бросается навстречу первой попавшейся машине, сует поднос водителю свой значок, орет, что именем закона временно реквизирует колеса,вытряхивает бедолагу на обочину – и катит вдаль…

– Но мы же сейчас не представляем закон?