– Ты поглядывай, – бросил седой одному из своих. Тотвстрепенулся, подхватил прислоненный к скамейке, подальше от Мазура, карабин,отошел к лесу.

– Туристы, родной, с таким арсеналом не шляются, –сказал седой уверенно. – А военных на триста верст поблизости нет. Не вгерманский же тыл тебя на разведку послали? Сам рассуди, откуда тут германскийтыл? Никаких тут вражьих тылов, одна тайга… И на охоту с такими стволами никтоне ходит. В общем, влип ты, как проститутка Троцкий. И пока я не начал надтобой твоим же ножичком эксперименты ставить, лучше колись сам. И быстренько,некогда нам тут арии распевать. Кратенько, быстренько: где остальные, чтозадумали? Что за новая идея Карзубину в голову стукнула. И все прочее. Твоюрожу я что-то не помню, надо полагать, вызвали новеньких, нам неизвестных,то-то на пристани крутились эти… с плотами. Сплавщики, мать их так. Якобы. Ну?

– Да говорю тебе… – взревел Мазур.

И получил пинок под ребро, так что поневоле умолк, охнув.

– Будешь повышать голос, тварь, я тебе по старинному обычаюерша в задницу запихну, – сказал седой, привычно сминая меж пальцамимундштук папиросы. – А назад его вытащить будет не в пример труднее, всеравно, что ежа против шерсти родить… Усек? Глядишь, и жизнешку свою погануювыторгуешь…

– А это наверняка? – спросил Мазур.

– Я тебе не Господь Бог, чтобы обещать наверняка. Там виднобудет.

– Тогда какой мне смысл с тобой откровенничать?

– То есть как это? – удивился седой. – Есть жеразница: помирать тебе тихо и культурно или – как драной кошке у скорняка… Аможет, и помилую. Смотря что споешь. Я по всему твоему виду просекаю, чточеловек ты в наших играх совершенно случайный, вдруг и не буду руки поганить лишнимутопленничком… Тебе что Карзубин наговорил? Что я мелкая сявка, которую взятьза жопу еще полегче, чем пьяную пэтэушницу? Очень похоже – то-то ты на менязенки таращишь без всякого страха и почтения, будто на посиделки пригласили…

– Городской, – мрачно обронил тот, что остался привожаке. – Бля буду, городской. Привык, что прокуроры по асфальту косякамигуляют, а каждому перекрестку свой мент полагается, при палке и свистульке…Король, дай я ему покажу, как в зоне на оленях ездят…

– Стоять, – мимоходом обронил вожак, и тотпримолк. – Так вот, гость дорогой. Не знаю, что тебе молол ВаськаКарзубин, какой мелкотой он меня представлял – только я на этой речкецарствовал при всех генсеках, начиная с Леньки, и ради Бориски или там Генкижизнь переиначивать не собираюсь. Не могу поступаться прынцыпами, –протянул он, неплохо имитируя брежневское бормотанье. – Не могу… – Егоглаза стали двумя льдинками. – Ну, ты будешь колоться или в самом делеерша в жопу загнать для начала?

Мазур лихорадочно прикидывал шансы. Велик был соблазнпреподнести какую-нибудь правдоподобную легенду, чтобы тянуть время как можнодольше, – но столь же велик риск запутаться, не зная местных реалий.

– Пой, ласточка, пой, – поторопил седой уже нетерпеливо. –Если до сих пор не набежали тебя выручать мордовороты с пулеметами – значит,скоро их и ждать не стоит. Пошел ты один в разведку, так я понимаю, и влип подурости своей… Ну?

– Ладно, – сказал Мазур. – Ты у меня по карманамне шарил, так я понимаю? Только на скорую руку стволы повытаскивал? – И онбез колебаний повернулся левым боком. – Слазь-ка в карман, во внутренний,возле самого рукава. На «молнию» застегнут. Достань удостоверение, почитай –может, и перестанешь меня держать за рыбинспектора…

– Ну ни хрена себе, Король… – послышался голос караульного,удивленный до крайних пределов, тягучий. – Ты только глянь…

Король уставился через плечо Мазура, особых эмоций на егодубленой физиономии не отразилось, но все же и он был удивлен не на шутку, поглазам видно. Тогда и Мазур вывернул голову.

Джен была от них метрах в десяти. Она шагала над берегом, помягкому песку, солнце было у нее за спиной, а из одежды на ней имелись лишьшерстяные кальсоны в обтяжечку Она ступала походкой манекенщицы, ставя ногу заногу, колыша бедрами, держа руки на талии, ближе к спине, грудь была такая, чтои Мазур поневоле засмотрелся, не говоря уж об остальных…

Она молниеносно вырвала руку из-за спины, и раздались дваоглушительных выстрела.

Седой еще оседал, скрючившись в три погибели, когда Мазур,перекатившись по песку, влепил связанными ногами в коленную чашечкуединственному из троих, кто стоял без оружия. Добавил подошвой в лицо,крутнулся, оторвав голову от земли – тот, с карабином, смирнехонько лежал устола, головой к Мазуру…

– Живее! – отчаянно вскрикнул он.

Но Джен без понуканий кинулась к нему, вытащила нож изкармана Седого, с размаху полоснула по веревкам.

– Аккуратней… – прошипел Мазур, почувствовав, как острейшеелезвие чиркнуло по мякоти большого пальца. – Дай, я сам…

Взял у нее нож, перехватил пополам веревку на ногах.Поднялся, не обращая внимания на капавшую с пальца кровь, кинулся к автомату.Выпрямился. Нажал на спуск.

Третий, как раз пытавшийся подняться, осел в песок и большене шевелился.

– Зачем? – вскрикнула Джен. – Он же был безоружия… Все равно что пленный…

– А потому что, – сказал Мазур, кривя рот в подобииулыбки. – Потому что мог рассказать и про некую девицу, и про то, что сней перебрасывались репликами на иностранном языке. В конце-то концов, не мы первыеначали? Вот так здесь и живут порой, если ты не знала. – Он шагнул вперед,взял ее за руку. – Покажи-ка…

Вынул из ее пальцев маленький тяжелый «Дерринджер» – дваствола, 10,4 миллиметра, удобная в обращении и надежная штучка, единственнаямодель пистолета, удержавшаяся на конвейере сто тридцать лет… Покрутил головой:

– Ты где его прятала?

– Где надо, – отрезала она. – Я же все-таки агентФБР… Вот только патронов больше нет. – Ее постепенно покидал азарткороткой схватки, лицо стало, как это обычно бывает, отрешенным иусталым. – Так и знала, что купятся. Мужики всегда покупаются на такиепримочки, у Кейт было нечто похожее в Юте…

Мазур не стал расспрашивать, кто такая Кейт и что за делаони проворачивали в Юте. Обошел лежащих, внимательно приглядываясь, и тут жеубедился, что правки не требуется – и седой Король, и субъект с карабином былиукрашены аккуратной дырочкой посреди лба. Как бы ни относиться к специальнымагентам ФБР, приходится признать, что стрелять их учат всерьез…

Обернулся. Джен стояла, уронив руки, ежась то ли от холода,то ли от запоздалого страха: задумка, что и говорить, была рискованная, хоть исработала в штате Юта… Быть может, ей и не приходилось еще убивать.

Не было времени нежно гладить по головке. Мазур подошел,положил ей ладонь на затылок и притянул к себе. Легонько тряхнул:

– Молодец. Беги, одевайся. Не дай бог, те вернутся, придетсяуходить шумно…