Черт побери, их тут не меньше батальона, а если учесть итех, что маячат на горизонте крохотными подвижными крупинками, получается вовсегрустно… Хорошо еще, что шеренги нацеливаются на отрезок пути, давно пройденныйбеглецами. И все равно…

– Ходу, – сказал Мазур, беглым взглядом окинулнапарницу, потом посмотрел на часы. Действие «Прилива» кончалось, на проворствеэто не скажется, а вот мозги от вялости освободятся…

– Куда?

– В ту сторону, – показал он на отлогий склон. –Как себя чувствуешь, запоздалые переживания не колотят?

Она приостановилась, словно прислушивалась к себе, пожалаплечами:

– Нет, в общем-то. Некогда, видимо…

– Ну и прекрасно, – сказал он нетерпеливо. –Бежим!

«Антисобакин» следовало беречь, расходовать по крошке –флакон довольно объемистый, но неизвестно, сколько им еще предстоит болтатьсяпо тайге. Вот и выходит:

пройденный путь смотрится этаким пунктиром – к иным участкамсобаки совершенно нечувствительны, а иные смогут унюхать, нельзя жерассчитывать, что чутье отшибет у всех сразу Сможет ли погоня выстроить маршрутбеглецов?

Нет, рано. Но как только они определят примерное направление– жди сюрпризов. Вертолет позволил с маху переместиться на полторы сотни верст,но одновременно выдал само существование беглецов, снял все неясности. Теперьони знают: кто-то выжил после бомбежки. Быть может, сгоряча преувеличиваютчисло уцелевших – то-то и подняли парочку батальонов, скоты…

Мазур предусмотрительно срубил две молоденьких елочки,обрубил ветки, так что получилось две палки повыше человеческого роста. Вручилодну Джен:

– Ваше копье, скво…

– Что, драться?

– Ох… – вздохнул он. – Нащупывать дорогу. Никогда нетопала по болотам?

– Не приходилось…

– Прежде чем поставить ногу, прощупывай как следует. А топопадется «окошко», ухнешь туда, даже пискнуть «Боже, храни Америку!» неуспеешь… Иди за мной, след в след. Провалишься – клади палку поперек.

Он тщательно замаскировал низенькие пеньки и кучку лапникамхом и старой хвоей – чтобы походило издали на муравейник. И оба двинулись вглубь болота.

Довольно скоро пятнистые штаны вымокли по колено. Холоднаявода проникала в туго зашнурованные ботинки через верх – правда, вскоре онанагрелась от тела, прохлада стала привычной, не ощущалась уже. Мазур несобирался забираться далеко в болота – можно вляпаться так, что и в самом делене вынырнешь, хотел всего лишь пройти по кромочке, чтобы оставить меж ними ипогоней, если та возьмет след, широкую полосу. Да и опасно держаться наоткрытом месте – вдруг пошлют вертолеты?

Перед болотом остановится любая собака, даже обученнаядолжным образом туда не полезет, а сунется, все равно не возьмет след споверхности ржавой воды… Беда в том, что его процессор оперировал цифрамисолидными, самой мелкой единицей измерения взяв километр (представавший на крохотномэкранчике, пожалуй, десятой долей миллиметра). И там, где граница болота четкосветилась красным, в реальной жизни хлюпающая под ногами вода тянулась надесятки и десятки метров за пределы отмеченной территории. Убедившись, что отпроцессора сейчас толку нет, Мазур спрятал его в карман, застегнул на пуговицуи положился на звериное чутье, на прошлый опыт таежного уроженца.

Болотные прогалины сменялись полосками сухой земли,украшенной лишь редкими березками, корявыми и хилыми, жесткой осокой, блекло-желтымизарослями травы, название которой Мазур давно забыл. Временами они пересекалигривы – целые острова, широкие, обширные, поросшие то елями, то великанскимикедрами. Тогда можно было и припустить рысцой. Порой в стороне взлеталииспуганные рябчики, тяжелые осенние глухари – судя по их реакции, охотники сюдазахаживали не так уж редко. Однажды слева вдруг затрещало, словно через кустыпер трактор. Это оказался высоченный лось. Джен так и присела, разинув рот.Мазур без лишних уговоров дал ей легонький подзатыльник, подтолкнул вперед.Автомат он держал под рукой – на гриве можно столкнуться и с медведем, отнеожиданности способным разобидеться и полезть в драку. На гривах полно грибов,ягод, кое-где, в кедрачах, земля усыпана шишками. И кормится тут самый разныйлесной народ, от бурундука до «хозяина тайги»…

Вновь – широченная полоса болота, голая равнина, утыканнаявовсе уж редкими березками. Под ногами хлюпает, вздымаются крупные пузыри,ощущение такое, словно шагаешь по подвесному мостику или бесконечным качелям…Мазур старательно щупал дорогу палкой, поставив ногу в воду, чуть притопывал.

«Окна» – штука и в самом деле коварная…

Далеко позади послышалась автоматная очередь – едваразличимая череда тихих, но звонких хлопков. Нервишки шалят? Или на медведянапоролись и шмальнули сгоряча? Джен дернулась ближе к нему.

– Стоять! – бешеным шепотом скомандовал Мазур. –Не торопись, мать твою, иди, как я учил…

И тронулся вперед, щупая палкой, как слепец. Это не трясина,к счастью, дно сухое, корни травы длинные, за годы срослись, образовав огромныйковер, но можно угодить и на прореху… А до дна порой бывает далеко, с головойухнешь…

– Далеко еще? – задала Джен насквозь идиотский вопрос.

Он не ответил – сам не знал. Шагал, как робот, озабоченноотмечая, что тени становятся все длиннее, что сумерки скоро сгустятся. То идело оглядывался на Джен – пора бы и устраивать ее на ночлег, а то свалится,захандрит от такого начала пути…

Остановился перед неширокой, метров в двести, полосой ржавойводы, разделявшей две обширных гривы. Заботливо спросил:

– Писать не хочешь?

– Нет, спасибо, – серьезно ответила Джен, подула,отбрасывая со лба прядь мокрых волос. – Пойдем дальше, пока идется?

– Подожди…

Он решительно свернул вправо, подошел к кедру, всмотрелся.

Когда-то, очень давно, на стволе сделали затес – стольширокий и глубокий, что дерево с раной так и не справилось, как ни затягивалонарастающей корой, осталось нечто вроде дупла. И из самой его серединки торчалонечто ядовито-зеленое…

Мазур попробовал пальцем. Больше всего походило наокисленную медь – гвоздь? Ага, похоже. Годочков этому гвоздю должно бытьпоболе, чем ему самому, – как и кедру. Вот кого здесь не было за последниеполсотни лет, так это лесорубов, кедры, как на подбор, матерые, вековые…

Он поднял бинокль, мысленно продолжил прямую линию. На томберегу на стволе стоящего у самой воды кедра метрах в трех от земли виднелосьстоль же уродливое дупло, стянутая рана, и в центре ее – очередной медныйгвоздь.

– Пошли, – сказал он решительно. – Кто-топредусмотрительный оставлял отметочки, охотниками тут и не пахнет – им это ни кчему…

Гвозди некогда были длиннющими – они и сейчас, конечно,такими остались, но ушли в кору по самую шляпку…