– Что?

– Родной язык надо знать, – отмахнулся он. – Нуладно, если уж полезли в голову фривольности, значит, отогрелась немного да илекарство уже действует… Пойду посмотрю, что там за пещера Аладдина.

Посветил вниз широким пронзительно-белым лучом. Спустился напару ступенек, осторожно пробуя их босой ногой. Присвистнул, покачал головой:

– Вот оно что…

Подпол оказался совсем маленьким – примерно четыре начетыре. По всему периметру черными щелями зияли «продухи». Не обычноедеревенское подполье, а сущий склеп, сплошная каменная коробка. В одном углугромоздилась какая-то странная махина, высокий агрегат с массивным колесом,определенно чугунным. Штабелем лежали непонятные пухлые пачки. А под лестницейнавзничь лежал скелет – одежда из прочной домотканины хорошо сохранилась, рядомваляется старомодный картуз, из-под полы поддевки видна потемневшая серебрянаяцепочка, а на костяшках пальца тускло посверкивает широкое обручальное кольцо.Покойника и не подумали в свое время обобрать, значит, дело не в грабеже…

– Что там? – спросила сверху Джен.

– Точно, пещера Аладдина, – отозвался он. –Покойников не боишься?

– Если они по ночам не шастают.

– Есть тут скелет, один-единственный…

– Иди ты!

– Ну, спускайся. Правда, скелет. Коли уж он до сих пор неначал выступать, и дальше будет смирнехоньким…

На верхней ступеньке появилась пара стройных обнаженныхножек – Мазур мимолетно засмотрелся. Джен спустилась, встала рядом с ним, чутьвздрогнула, увидев костяк, но, в общем, не собиралась падать в обморок.

Мазур присел на корточки, посветил:

– Видишь определенно несовместимую с жизнью дырку в башке?Что скажешь, специальный агент?

Джен присмотрелась, с понимающим видом покачала головой:

– Теменная кость проломлена острым предметом,предположительно топором. Смерть должна быть мгновенной.

– Вот и мне так кажется, – пробурчал Мазур, двумяпальцами вытянул за цепочку потемневшие серебряные часы-луковицу, глянул,положил обратно. – Его не ограбили, значит, дискуссия возникла по некимпринципиальным поводам…

– А это еще что?

Он подошел поближе. Поднял ближайшую пачку, разодрал ветхуюбумагу, указательным пальцем поддел бечевку, легко разорвал. В подвале не былои следа сырости, не зря его так старательно выкладывали камнем. Обертка ибумага обветшали, но содержимое свертка сохранилось почти идеально…

Деньги всегда делали из отличной бумаги. Мазур взял верхнююкупюру, непривычно большую. Из окруженного причудливыми узорами овала на негодиким взором таращилась мордовская физиономия государя Петра Алексеевича.

– Это что, деньги? – догадалась Джен.

– Деньги, – сказал он. – Царские. И приличныеденьги, надо тебе сказать. За одну такую бумажку можно было купить… ну, я незнаю, колье с во-от такими бриллиантами. Только они все, надо полагать,фальшивые – очень уж эта махина смахивает на печатный станок… У нас тут встарые времена хватало мастеров. Без всяких ксероксов чудеса делали. Тутмиллионы… Правда, ни на что они уже не годятся.

– Почему же все это оставили?

– Ну-у… – сказал Мазур. – У нас же, если ты не знала,была гражданская война, и почище вашей. Такие бури пронеслись… Надо полагать,хозяин где-то сложил голову, посреди всех перипетий, а другие не знали…

– Может, это хозяин и есть? – она кивнула наухмылявшийся череп, обративший пустые глазницы к никчемным сокровищам.

– Вряд ли, – подумав, сказал Мазур. – Напади нанего кто-то со стороны, обязательно унес бы деньги. Я не специалист, но сделанона совесть, с большим тщанием… Это, скорее всего, и есть дизайнер, он жепечатник. Может, хозяин решил, что пора вовремя остановиться. И уволилработничка. А сам уже сюда не вернулся… Скорее всего, так и было. И приСоветской власти эти денежки были в обращении, еще несколько лет ходили, такчто обязательно забрал бы, останься он жив… В общем, за давностью летрасследование прекращается.

– И никакого золота, – сказала Дженразочарованно. – Везде одни бумажки…

– Я ж говорю – что бы мы с золотом делали? – пожалплечами Мазур. – А в общем, нам повезло. Подвал каменный, сухо, отличнойбумаги навалом – разведем огонь прямо тут и одежду подсушим весьма дажекачественно…

Мазур имел все основания гордиться собой.

Пошли пятые сутки «автономного плавания», если считать стого рассвета, когда они покинули избушку со скелетом (так и не побеспокоившимночью), а в сухопутном экипаже не было ни потерь, ни серьезных травм. Мелкиецарапины в счет не шли. Как и легкая депрессия, в которую Джен помаленьку погружалась,столкнувшись с необозримостью здешних просторов, которые следовало прилежнопреодолевать на своих двоих. Мазур лишь следил, чтобы эта вполне понятная тоскане переросла в безнадежность, – старался изо всех сил, чередуя кнут ипряник, порой взывая к профессиональной гордости, не позволяющей уронитьпрестиж ФБР в глазах бывшего коммуниста, то бишь его, порой откровенно пугая,что вколет ей, скрутив по рукам и ногам, вовсе уж жуткое снадобье, превратив нанедельку в совершеннейшего робота. Ничего даже отдаленно похожего у него ваптечке не имелось, но Джен, накрепко усвоившая, что русские обожают устраивать«промывание мозгов», пугалась чисто автоматически. Правда, особого беспокойстваона не доставляла, пряник пока что пришлось применять лишь дважды, а кнут –вообще единожды.

Главное, от погони они оторвались. В первый день еще слышалиотдаленное вертолетное зуденье у горизонта, но оно умолкло уже через каких-тополчаса. Определенно, преследователи решили, что беглецы пойдут прямо на юг, кШантарску, и действовали соответственно. Если еще действовали. Они быстродолжны были понять, что в таких условиях беглецов не разыщет и парочкавоздушно-десантных дивизий, а значит, Мазур не обольщался, скоро будет выбранаболее выигрышная тактика. Кордоны у населенных пунктов, поднятая на ногиагентура, проверки на дорогах – и прочие удовольствия, которые человек сбогатым опытом легко способен предвидеть. От чего, впрочем, его задача легче нестановится…

Единственное светлое пятно во всей этой истории – полнейшаянеосведомленность противника о том, сколько человек уцелело после бомбежки. Икто именно уцелел. Мазур успел как следует, хоть и бегло, осмотреть погибших –добрая половина из них, как ни тягостно об этом думать так отстраненно, схолодной логикой, практически испарилась, угодив в эпицентр. Вакуумная бомбатакого типа в некоторых отношениях уступает лишь атомному взрыву, штукастрашная… И ситуация работает на Мазура: когда невозможно дать точнуюориентировку на розыск, неизбежны накладки и провалы. То, что возле Глаголеваоказался стукач, не меняет дела. Мазур прекрасно представлял себя на местетого, кто руководит облавой, представлял, как скрипят мозги и пляшутразнообразнейшие комбинации: женщина и трое мужчин? Двое мужчин? Полдюжины?Здесь бессильна и ЭВМ: количество комбинаций выражается четырехзначной цифрой,если принять за исходную точку, что уцелели пятеро-шестеро диверсантов…