С тех пор походы в магазин превратились в праздник. Красиваяпродавщица Светочка, завидя издали хрупкую фигурку генеральши, выскакивала напорог и помогала той доковылять до склада. Любовь Вадимовна не только дарилакниги, она еще предлагала каждый раз пообедать в местной столовой. Дирекциямагазина заботилась о служащих, держала повара, и суп тут варили простопотрясающий. Когда же зимой прошлого года генеральша подцепила грипп и непришла, как всегда, пятого числа в «Молодую гвардию», раздался телефонныйзвонок, а через час в квартиру влетела раскрасневшаяся Светочка. В одной рукедевушка тащила сумку с книжками, в другой пакет, набитый продуктами илекарствами. Увидав двух немощных бабок с температурой, Света моментальновызвала врача, прибрала спальню и сварила обед. На следующий день пришла опять…

Словом, судьба решила сделать генеральше напоследок еще одинподарок. Более того, ее даже взяли в магазин на работу. Раз в месяц крепкийсимпатичный шофер привозил генеральше список, и Людмила Сергеевна, нацепивочки, старательно писала плакатным пером разнообразные объявления. В молодостиона отлично чертила и теперь радовалась своему таланту. Словом, жизнь вновьзаиграла красками.

Единственно, кто остался недоволен, – так это Алена.

– Мулечка, – прощебетала младшая дочь, столкнувшись один разсо Светой, – ты бы оформила на меня дарственную на квартиру.

– Зачем? – спросила Людмила Сергеевна. – После моей смерти итак вам все останется, других родственников нет. Разделите на троих.

Алена поморщилась:

– Ну, старшенькие и так все в шоколаде.

– Ты с ними видишься? – решилась в первый раз затронуть опаснуютему мать.

– Нет, – чересчур быстро ответила младшая дочь, – кстати,мне не нравится, что тут постоянно эта девчонка толчется, Света. Небось ждет,что ты ей квартирку отпишешь!

– Это мои друзья, – тихо сказала Людмила Сергеевна.

– Фу, мама, – дернула плечом Алена, – можно ли быть стольнаивной, ну какие такие дружеские чувства между тобой и двадцатилетнейдевчонкой? Определенно квартиру выжидает! Ну я ей объясню, что к чему!

– Не смей, – велела генеральша.

Но Алена, очевидно, побеседовала со Светой, потому что тавнезапно исчезла, а Любовь Вадимовна с глубоким вздохом сказала старухе:

– Нам очень жаль, Людмила Сергеевна, что вы думаете, будтомы корыстны…

Генеральша разрыдалась на плече у заведующей и внезапнорассказала всю правду о себе, вспомнила занятия гимнастикой, мужа-генерала,Таню, Соню, умерших подруг, безденежье и больную ногу…

Любовь Вадимовна молча гладила ее по голове, приговаривая:

– Ну, ну, все хорошо, мы вас любим!

На следующий день Людмила Сергеевна отправилась к нотариусуи сделала дарственную на квартиру. После ее смерти хоромы должны были достатьсяв равных долях – Любовь Вадимовне и Свете, тем, кто так преданно ухаживал заней.

Красивый бланк с печатями и подписями она вложила в толстыйконверт, а затем отдала Любовь Вадимовне.

– Спрячьте покуда в сейф, вскроете после моей смерти.

– Вам еще жить и жить, – улыбнулась заведующая, нопротянутое убрала.

В субботу прибежала Алена. Как всегда, без разрешения влезлав холодильник и быстро съела приготовленные Светой котлеты. Мать подождала,пока дочь утрет жирные губы, и сказала:

– Оформила дарственную…

– Мамонька! – пришла в восторг младшенькая. – Правильно,незачем этим хабалкам ничего давать…

– Не на тебя, – прервала генеральша, – на Свету!

Секунду Алена молчала, затем начался невероятный скандал.

– Засажу, объявлю сумасшедшей, недееспособной, старая дура,выжившая из ума идиотка! – бесновалась девушка. – Как посмела меня обделить?!

– Бумага составлена по всем правилам, ничего ты не сумеешьподелать! – спокойно ответила мать.

Алена кинулась вываливать на пол содержимое ящиков.

– Где она, где, – вопила девица, почти полностью потерявсамообладание, – найду и уничтожу! Ну погоди, ты скоро подохнешь, две жизни неживут, а я первая войду и разорву дарственную! Но только не надейся, что придураньше, чем ты окочуришься!

Она вылетела из квартиры, прошипев напоследок:

– Гадина!

Людмила Сергеевна оглядела разгром и вздохнула. Страннымобразом ее душевная боль утихла. Все встало на свои места. Дочерей у нее нет,зато есть верные подруги.

Я выскочила на улицу и села на скамеечку возле памятника. Вквартире у генеральши ужасно пахло валокордином, куриным бульоном и несвежим постельнымбельем. А мой нос слишком нервно реагирует на раздражители. Впрочем, головаскорей кружилась от обилия информации. Следовало переварить ее в тишине испокойствии. Обычно люди в поисках уединения несутся к себе домой, но не мойслучай. Стоит появиться на пороге, как моментально навалятся домашние спроблемами, животные с ласками… И если учесть, что сейчас мы живем в гостях,придется улыбнуться хозяйке и делать хорошую мину при плохой игре. А милощебетать с Татьяной мне совершенно расхотелось, она перестала мне нравиться.Безусловно, Людмила Сергеевна обидела дочь… Но бросить одинокую старуху житьпочти впроголодь…

Хотя, если вспомнить неприятный разговор, который велисестрицы в кабинете, вроде Татьяна давала доллары, как она выразилась, «несчастнойматери». Скорей всего Алена тратила их на себя. Ну и семейка!

В двух шагах от памятника виднелось кафе, над которымвздымался гордый транспарант: «Шаурма по-турецки». Что ж, лучшего места дляобдумывания проблем не найти. Давно поняла – максимально одиночество можноощутить, лишь находясь в толпе.

Я пробила в кассе чек и молча наблюдала, как черноволосыйбыстроглазый подросток не слишком чистыми руками разворачивает лаваш. Затем онткнул пальцем в бутылку с майонезом. Я покачала головой и указала на дешевыйкетчуп. Мальчишка сверкнул белозубой улыбкой и начал нагребать овощи. Вот ещеодин аргумент в пользу тех, кто не желает учить иностранные языки. Безусловно,на философские темы не побеседуешь, но и с голоду не помрешь. Поваренок подалприятно пахнущую трубочку и вновь улыбнулся. Очевидно, совсем не говоритпо-русски и работает за копейки, а какой милый.

– Шукран, – произнесла я.