– Не перебивай меня, Энди, дай закончить. Язнаю, что с Мирандой бывает трудно. Я знаю, что иногда она ведет себянелогично. Я знаю, каково это – не спать, вздрагивать от телефонных звонков ине иметь рядом ни одного близкого человека, который бы тебя понял. Я знаю,каково это! Но если ты все это так ненавидишь и не можешь ничего с собойподелать, а только ходишь и жалуешься, чего же ради ты здесь? Ты сама незнаешь, чего хочешь. И ты говоришь, что она ненормальная, но есть много,действительно много людей, которые считают ее талантливой и великолепной. И этилюди скажут, что ненормальная – ты, раз не желаешь помогать такой замечательнойженщине. А она замечательная женщина, Энди, этого просто нельзя отрицать!

Я прикинула так и эдак и вынуждена была признать,что в словах Эмили есть резон. Миранда действительно была исключительнымглавным редактором. Ни одно слово не попадало в печать без ее одобрения,добиться которого было очень непросто. Она никогда не останавливалась передтем, чтобы забраковать не понравившийся ей материал и заставить все переделать,не считаясь с тем, чего это будет стоить тому, кому придется этим заниматься.Многочисленные редакторы подбирали одежду для съемок, но Миранда лично давалауказания, что снимать, в каких ракурсах и с какими манекенщицами. Она, какправило, не присутствовала на самих съемках, но занимавшиеся ими редакторывсегда лишь следовали ее тщательно разработанным инструкциям. Она выбирала(если вообще давала возможность выбора) каждый браслет, каждую сумку, каждую парутуфель. Она утверждала одежду, прически, сопроводительные тексты, интервью,авторов, фотографии, манекенщиц, фотографов, места проведения съемок – длякаждого номера без исключения. И поэтому трудно было усомниться в том, чтоименно благодаря ей журнал каждый месяц имеет такой сногсшибательный успех.«Подиум» не был бы «Подиумом» – вообще не представлял собой ничего особенного,– не будь Миранды Пристли. Я знала это – это знали все. Но я считала, что этоне давало ей права третировать зависящих от нее людей. Неужели способностьобъединить в безупречный целостный образ переулок Сан-Себастьяна, грудастуюдлинноногую азиатку и вечернее платье от «Бальмен» значила так много, чтоМиранда уже могла не отвечать за свое поведение? Я никак не могла смириться сэтим, но что я вообще понимала в жизни? Эмили знала намного больше моего.

– Эмили, я лишь сказала, что ты превосходныйсекретарь, что ей очень повезло с тобой, ты так много работаешь и так преданасвоему делу. Ты только пойми, что это не ты виновата, если она чем-тонедовольна, она просто не умеет радоваться жизни. С этим уж ничего неподелаешь.

– Я знаю это. Правда знаю. Но ты слишкомтребовательна к ней, Энди. Подумай об этом серьезно. Сама посуди, она – домозга костей деловая женщина, ей многим пришлось пожертвовать, чтобы статьтакой, и разве нельзя сказать то же самое о всех тех, кто добился колоссальногоуспеха в своем деле? Всем, кто занимает высокое положение, всем, кто имеет вподчинении массу народа, приходится иногда быть грубыми и несдержанными. Безэтого невозможно представить их работу.

И снова мы избегали смотреть друг другу вглаза. Не было сомнений, что Эмили всецело предана Миранде, «Подиуму» и всему,что с ним связано. Я только не могла понять почему. Она ничем не отличалась отсотен других секретарей, ассистентов, младших и старших редакторов. Но я всеравно не понимала. Сколько раз я наблюдала, как работники редакции позволяютсвоим начальникам унижать и оскорблять себя, а получив мизерное повышение, тутже начинают мучить тех, кто теперь зависит от них. Ради чего же все этоделалось? Что было наградой за это утомительное карабканье вверх по служебнойлестнице? Право сидеть в первом ряду на показах Ива Сен-Лорана? Возможностьбесплатно пополнить свою коллекцию сумок от Прады?

Проще было согласиться.

– Я знаю, – вздохнула я, уступая еенастойчивости, – но надеюсь, ты понимаешь, что, соглашаясь терпеть ее выходки,ты оказываешь ей услугу, а не наоборот.

Я ждала, что Эмили станет возражать, но онатолько ухмыльнулась.

– Ты слышала, как я сейчас уверяла ее, чтомакияж и укладка на четверг специально обговорены?

Я кивнула. Она так и светилась от восторга.

– Я ей наврала. Я вообще ни с кем это необсуждала! – Она почти пела.

– Эмили? Ты серьезно? Что же ты теперь будешьделать, ты ведь поклялась на чем свет стоит, что лично этим занималась. –Впервые с начала нашей совместной работы мне захотелось обнять эту девушку.

– Энди, ну что ты такое говоришь. Неужели тывправду думаешь, что есть такой человек, который откажется сделать ей укладку имакияж? Только если он сумасшедший: ведь это же для него лучшая реклама. Я несомневаюсь, что стилист внес ее в свое расписание, правда, ему, может быть,пришлось из-за этого его пересмотреть и что-то отменить. Я не говорила с ним обэтом, потому что уверена: он сделает все, что нужно. Да и как он может несделать? Она ведь Миранда Пристли.

Мне хотелось заплакать, но вместо этого ясказала:

– Ну так как, я должна нанимать няню? Думаю,будет лучше, если я начну прямо сейчас.

– Конечно, – согласилась она, все еще радуясьсобственной предусмотрительности, – этим и займись.

Первая девушка, которой я предложила роль нянидетей Миранды, прямо зашлась от восторга.

– Ах, Боже мой, – причитала она, пока япросила ее приехать в офис для собеседования, – ах, Боже мой! Неужели этоправда? Ох, Боже мой!

– Э… так вы согласны или нет?

– Боже, ну конечно, конечно, согласна!Приехать в «Подиум»? Ох, Боже мой. Я сейчас всем друзьям расскажу. Они с умасойдут. Просто с ума сойдут. Вы только скажите, куда и когда мне подъехать?!

– Вы, надеюсь, понимаете, что Миранда сейчас вотъезде, поэтому непосредственно с ней вы не встретитесь?

– Ну да, конечно.

– И также понимаете, что вас приглашают наместо няни дочерей Миранды? Эта работа никак не связана с «Подиумом».

Она вздохнула, словно примиряясь с печальнойнеизбежностью:

– Ну да. Няня. Я поняла.

Нет, на самом деле она ничегошеньки не поняла.Выглядела она подходяще (высокая, подтянутая, одета скромно, но элегантно, нуи, конечно, истощена диетой), но то и дело спрашивала, в каких случаях ей можетпотребоваться приехать в редакцию.

Я постаралась поделикатнее охладить ее пыл, нодо нее не дошло.

– Нет, это исключено. Помните, мы уже говорилиоб этом? Я провожу собеседование по просьбе Миранды, и вышло так, что мы с вамивстретились в офисе, но это, собственно, и все. Ее дочери, знаете ли, живут нездесь.