– Прими божеский вид, только незадерживайся. Сядешь пить кофе, дам указания, – бормотнула она на ходу.

Едва за ней захлопнулась дверь, как я сполз спостели и пошел принимать душ.

Не сочтите меня трусом, но я очень не люблюпользоваться воздушным транспортом. Если людей создали без крыльев, то и неследует рваться в небо. До любой точки земного шара можно добраться по землеили по воде, зачем взмывать выше облаков?

В самолете меня многое пугает, пассажировзапирают в тесном пространстве и оставляют там на несколько часов. Не знаю, каквам, а мне не нравится зависеть от постороннего, совершенно неизвестногочеловека, пилота лайнера. Вдруг он болен? Или поругался с женой? В концеконцов, выпил накануне работы? Плясал до утра с друзьями? Только не надонапоминать о врачах, которые проверяют летчиков, думаю, с медициной всегдаможно договориться. А техническое состояние крылатой машины? Механики моглинедокрутить какой-то винтик. Или работники аэропорта неправильно уложиличемоданы, и центр тяжести «птички» сместился. Диспетчер на секунду отвернулсяот экрана, исчезла радиосвязь, ударила молния, изменилось магнитное поле… Ивообще, я один раз увидел, как в полете вибрирует крыло лайнера, после этогозрелища желание пользоваться пассажирской авиацией у меня начисто отпало.

От технических деталей перейдем к бытовым.Курить на борту нельзя, туалет похож на мышеловку, бесплатную выпивку подаютлишь VIP-пассажирам, пледа не допросишься, и приходится смотреть дурацкое кино.По проходу носятся дети, кто-нибудь из взрослых непременно наклюкается, мыпопадем в зону турбулентности, и женщины поднимут визг. Я не хочу никудалететь! Лучше добираться на поезде, теплоходе, автобусе, машине, лошадях,верблюдах, собаках!

Мрачно вздыхая, я влез в костюм и пошел вкабинет к Норе. Знаете, что отличает труса от храбреца? Смелый человек тожебоится, но он, несмотря на дрожь в коленях, сядет в лайнер и навесит на лицовыражение полнейшего спокойствия. Я поступаю именно так. В момент, когдаотвратительная железная птица начинает разбег по полосе и сила тяжестивпечатывает меня, бедного, в кресло, я сижу с самой счастливой улыбкой наустах, мысленно говоря: «Милый боженька, пощади. Конечно, я грешен, живунеправильно, нарушаю заповеди, но, честное слово, исправлюсь, только позвольспокойно завершить полет». В Корь я добрался глубокой ночью и, испытываякрайнее неудобство, постучал в дверь дома номер шесть по улице Бажова.

– Из Москвы прибыли? – спросилгустой бас, потом в замке заворочался ключ.

– Да, да, – отозвался я, – ужизвините.

– Так ты не виноват вроде, –загудело за дверью, – самолет прилетает в свое время. Сюда, левей, теперьпрямо, не споткнись. Света нет, выключили, гроза была, провода оборвало, могукеросинку принести.

– Хватит свечки, – ответил я,пытаясь рассмотреть хозяина.

– Устраивайтесь, – радушно предложилбас, – вон там, на кушетке.

Я сел на жесткое ложе, потом лег и немедленнозаснул…

– Пшла вперед! – заорало почти надухом.

Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь,отчего лежу одетый, в брюках и рубашке? Хорошо хоть пиджак снял.

– Пшла живо, – донеслось с улицы.

Я встал и выглянул в маленькое окно. Тощийпаренек пытался выгнать за ворота здоровенную корову, буренка не слушалась,упиралась всеми ногами и отчаянно мычала.

– Разбудили вас? – раздалось сзади.

Я обернулся и наткнулся взглядом на крепкого,совершенно седого мужчину, которого, несмотря на седые волосы, нельзя былоназвать стариком.

Широко улыбаясь, хозяин протянул мне руку:

– Егор.

Я пожал крепкую ладонь:

– Иван.

– Рано встаем, – извиняющимся тономсказал Егор, – в шесть скотину забирают, вы, наверное, привыкли спать довосьми.

– Хорош человеку голову дурить, –раздалось из недр избы, – пусть идет шаньги есть.

– Настена, – пояснил хозяин, –жена моя, надо позавтракать, с утра самая еда.

Не дав умыться, Егор отвел меня на кухню, гдемаленькая, юркая женщина с головой, повязанной белым платком, радушно сказала:

– Садитесь скорей. Вам кофе?

– Если не трудно, – кивнул я.

Настя засмеялась:

– Ох, и тяжело в чашку наплескать.

Продолжая посмеиваться, она поднялаэмалированный кофейник, налила в большую кружку пару ложек кофе, добавила докрая горячего молока и велела:

– Пейте с шаньгами.

Незнакомая еда оказалась похожа на ватрушки.На одном блюде лежала выпечка с творогом, на другом с вареньем. Я съел по штукес каждого блюда и удивился:

– Из какой ягоды начинка?

– Обычная, – пожала плечамиНастя, – из черемухи.

Егор вытащил сигареты.

– Так в Москве черемухи нету, там толькояблоки!

Я ухмыльнулся, у людей отчего-то превратноемнение о столичных жителях. Пару месяцев назад я общался с американцем, которыйбыл свято уверен: в столице России свободно расхаживают медведи. Впрочем, этонеудивительно, подобное заблуждение широко распространено среди жителей НовогоСвета. Поразило меня иное: американец искренне считал, что нынче русские«топтыгины» кормятся на помойке у «Макдоналдсов», ну нравятся им объедкигамбургеров, чизбургеров и прочей фастфудовской снеди.

– В Москве много всяких фруктов, –решил я отстоять честь родного города, – апельсины, сливы, клубника,черешня…

– Какой в них толк, – подбочениласьНастя, – сплошная химия, а у нас с огорода да из леса.

– Жалко мне вас, – подхватилЕгор, – суетно живете, подумать некогда, бегом несетесь.

– Мы ездили на экскурсию, – перебиламужа жена, – ну и натерпелись. Воздуха нет, молоко как вода!

– Метро грохочет.

– Прохожие злые, толкаются.

– Ничего хорошего нет.

– Не скажи, – вдруг вздохнулЕгор, – книжные магазины отличные.

– У тебя Интернет есть! – напомнилаНастя.

– Верно, – закивал Егор, –провели недавно, красота.

– Значит, не нужна нам Москва, –подытожила Настя.

Егор кашлянул, глянул на супругу, тапокраснела и другим тоном сказала:

– Извините.