Не успела прислуга вернуться с улицы, какхозяйка схватила листок и заперлась в спальне, затем весьма неожиданно приехалКонстантин Львович, он вбежал в комнату к Руфи, и довольно долгое время оттудане доносилось ни звука. Через два часа примчалась экс-мадам Анчарова, ее дочерии воспитанница. Машу спешно отправили на дачу за якобы забытой там телефоннойкнижкой. Но домработница уже успела еще раз сгонять к подземке, купить второйэкземпляр «Трепа» и прочитать статью за подписью Рольф.

Дальше события понеслись, словно бешенаялошадь. Руфи начали звонить и ломиться в дверь журналисты. Актриса плакала ибезостановочно говорила бывшей жене Анчарова, которая не покидала Гиллер ни наминуту:

– Наверное, я виновата. Но как мнеследовало поступить? Лиза не сказала Свете правду про отца, я не знала о ееромане с Константином. Истина выплыла после их бракосочетания, беременность ужене прервать, пятый месяц шел. Я думала, все обойдется, никто не узнает. Лизаумерла, она никому, даже Косте не сообщила о рождении девочки, знали правдулишь я да она. Каким образом журналист дорылся до истины? Я боялась нанеститравму Светочке, если бы она посоветовалась со мной до похода в загс, я мигомразубедила бы девочку. Но поздно! Ребенок уже шевелился! Я решила, пусть травазабвения вырастет на могиле тайны, не стану убивать Костю и Свету, никто,никогда, ни в коем разе не узнает семейной тайны. Господи, как это выплыло!Наверное, я виновата.

И далее по кругу. Маша ходила по квартире,прибитая ужасом, соседи во дворе шептались и, не стесняясь, тыкали вдомработницу пальцем. А потом произошло самое страшное, Света покончила ссобой, взяв на тот свет и обожаемого Левушку, следом ушел из жизни Анчаров…

Прислуга замолчала, я тяжело вздохнул. Впринципе Маша не открыла мне ничего нового. О трагедии, случившейся в семьеАнчаровых, рассказал Коэн, вот только я не знал о родственных нитях,связывающих Гиллер и несчастную Свету.

– Вот оно как, – неожиданно сказалаМаша, – а еще велят думать, что Бог добрый. Нет уж, возьмется когоизвести, в покое не оставит, разобьет, чисто скорлупку. Я от Руфьки ухожу,устала от ейных капризов. Долго терпела, но таперича терпелка лопнула, истрашно, аж жуть! Деньги ваши нам пригодятся с мужем, зарегистрируемся, исмоюсь, еще обвиноватят.

– В чем же вас упрекнуть можно? –без всякого интереса полюбопытствовал я.

Маша неожиданно сжалась в комок.

– Захочут – найдут, – мрачноответила она, помолчала и добавила: – Вон у Руфьки недавно серебряный кубоксперли из буфета. Вечно она всякую шваль домой пускает, студентов нищих,актеров из Засранска, тьфу прямо! А те вороватые! Только Руфька их святымисчитает, ищо на меня подумает! Пока-то она пропажи не приметила, а каксообразит! Чья вина? Машина. Ладно, пойду, покуда она не спохватилась.

Я кивнул:

– Спасибо вам.

– Так деньги нужны, – пожала плечамиМаша, – вы… того… самого… ежели случится чаво, скажите: «Ейнаядомработница мне все про Светку растрепала. Откровенная женщина, камней запазухой не имеет. Че на уме, то и на языке». Идет?

– Не совсем понял, кому и почему я долженделать сие заявление?

– А спросит хто, ему и заявьте, –туманно пояснила Маша, – мне скрывать неча. Руфька в последнее время ващеопсихела, тишком, молчком, сидит в темноте. Видать, с головой беда. Ей веритьне надоть, а я че знала, то и натрепала, тайн хранить не умею, так и знайте, упрямых людей двойного дна не бывает, наивность предполагает болтливость…

Оборвав себя на полуслове, Маша вылезла измашины и вразвалочку заторопилась к подъезду.

Я слегка удивился последнему заявлениюдомработницы: на самом деле, человек, обладающий наивностью, не способенхранить секреты, выбалтывает их не по злобе, а от прямоты характера. Не зряведь народ придумал пословицу про простоту, которая хуже воровства. Только Машавначале показалась мне именно такой личностью, полуграмотной особой с корявойречью, и вдруг почти философские размышления!

В специальной подставке, прикрепленной наторпеде, начал попискивать мобильный, я схватил трубку.

– Иван Павлович, – недовольновоскликнула Нора, – ты где?

– Во дворе дома Гиллер, уже сел в машину,скоро буду, – ответил я, мгновенно забыв о странностях в поведении Маши.

– Жду, – коротко бросила Элеонора иотсоединилась.

Не успел я войти в подъезд, как ко мне со всехног бросился охранник.

– Иван Павлович! Ну никак не подходит!

Я вздрогнул.

– Алексей, вы о чем?

– Так мой кроссворд!

– Извините, я не припомню.

– Иван Павлович! Неужели забыли? Такаяважная вещь, – укоризненно продолжил парень, – рассказывал же! Всякиезадания отгадываю, призы получаю, а тут затормозил.

– Средство для закапывания! –вспомнил я. – Что, никак?

– Неа.

– Лопата, совок, кайло, мотыга…

– Уже пробовал, не то.

– Кирка!

– Мимо.

Я призадумался.

– Ручное или механическое?

– Это как?

– Если обычные приспособления неподходят, то, может, составители имели в виду экскаватор или трактор?

Алексей подпрыгнул.

– Супер! Не допер сам! Иван Павлович, неуходите, ща проверю.

Я покорно остался ждать в холле, не прошло иполминуты, как разочарованный Алексей заявил:

– Снова в пролете.

Мне стало интересно.

– Саперная лопатка.

– Совсем не подходит, – укорилАлексей. – Два слова нельзя.

– Грабли.

– Они сгребают или заравнивают.

– Вилы.

– Ваще! Кто ж ими землю копает?

Я начал кусать нижнюю губу, увы, не являюсьспециалистом по землеройным работам.

– Комбайн!

– Он пшеницу жнет, – с видом умникаотмел предположение Алексей.

Но я не сдался.

– Еще подобные приспособления есть вугледобывающей промышленности.

– Они рубят!

– Какая разница?

– Большая, тут задание прозакапывание, – уперся секьюрити.