– За что ты его так? – спросил я.

– Шарлатанство это. Наши лекари проверяли, ни от чегомагниты не лечат.

– Правда? Так, может, он не знает…

– Да всё они знают… Тут работать и не знать – надо совсемтупым быть. Магнит железо любит, а человечья плоть ему без разницы.

Она глянула на женщин, выслушивающих рассказ о чудесноймаске, усмехнулась:

– Вреда-то не будет, только и пользы никакой. Разве чтоДержаве польза…

– Миракулюс принадлежит Дому?

– В основном. Есть акции у частных владельцев, у городов ипровинций немного. А в основном – Дом владеет.

– Умно.

– И не говори. От Миракулюса дохода больше, чем от любогорудника.

Покинув зал магнетизма, мы продолжили восхождение по этажамХрустального Дворца. Вскоре у меня начало рябить в глазах, а все увиденное иуслышанное спуталось.

Чего стоил один лишь оружейный зал! Умом я понимал, что всеравно самых хитрых и новых вооружений не показано, не то место. Но все равнохватало того, что я видел лишь мельком, того, о чем только слышал, и такого, очем и не догадывался.

Пулевики – старые, кремневые, и новые, в которых пуля ипорох вместе в картонную гильзу зажаты. Ручные пулевики – и револьверы, иперечницы многоствольные. Скорострельные пулевики – правда, только самыестарые, эти тайны Держава до сих оберегает ревностно. Огнеметы – и большие, гдемеха пять человек качают, такие обычно на крепостных стенах ставят, и мелкие,ручные, где заранее в медный цилиндр сжатый воздух накачивают, а потом стоитлишь кран повернуть…

Ручные бомбы – и мелкие, и большие, медные, чугунные,керамические…

Пушки – самых разных калибров, с ядрами обычными ивзрывающимися, с нарезным стволом, с ракетным зарядом, с зажигательной смесью…

А уж оружия попроще – мечей, кинжалов, арбалетов и луков…Глаза разбегались. В зале в основном толпились мужчины и дети, женщин почти чтои не было. Воняло порохом – за отдельную плату позволяли стрельнуть изпростенького пулевика в толстый дубовый щит. Этим развлекались большемальчишки. Я стал приглядываться – здесь было полно ребят возраста Марка. Нет,конечно, его не оказалось…

Под самой крышей Хрустального Дворца, в залитом краснымсветом заходящего солнца пирамидальном зале, помещалось «ЦарствоЭлектричества». Хелен здесь явно было интересно, мне – не очень. Я посмотрел,как с треском проскакивают между медными шарами искры, потолкавшись в очереди,подставил руку под щелчок электричества от медной пластины – забавно, конечно…На высоких подставках стояли дуговые лампы – и служители виновато объясняли,что их зал следует посещать вечерами, чтобы вдоволь полюбоваться электрическимсветом. Впрочем, желающие могли посмотреть на него в специальной темнойкомнате. Я заглянул – это, как ни странно, было бесплатно. Зрелище оказалосьтаинственным, но унылым. Между двумя угольными стержнями трещала и биласьэлектрическая дуга. Света от нее было, по-моему, чуть больше, чем отстеариновой свечки, причем неприятного, режущего глаз. А когда экскурсовод сталобъяснять, что электричество добывается в специальной динамической машине, накоторую пошло сто килограммов меди и тридцать килограммов железа, а крутит ееводяное колесо… Глупо это все, что уж тут говорить. За такие деньги получатьнеприятный свет? Куда уж лучше газовый рожок, которыми в больших городах новыедома оборудуют, или карбидный фонарь…

И только в одном месте этого расхваленного, но скучного залая остановился как вкопанный. Там показывали электрическую машинку для взрывапороха, пригодную и в военном деле, и в разных строительных работах.Показывали, конечно, не в работе – стали бы они так рисковать своим драгоценнымстеклянным дворцом… Никто особо и не смотрел на этот макет. Только я – потомучто маленький цилиндрик, где хранилась электрическая искра для запала, был мнезнаком.

Подошла Хелен. Глянула, кивнула:

– Да, конечно. Запал на планёре электрический. А ты чтодумал, я каждый раз фитиль поджигаю?

– Нет, но… разные есть штуки…

– Ну, правильно, раньше мы использовали химический запал.Только недели не проходило, чтобы он сам по себе не сработал, причем когда ненужно. А с электрическим – гораздо надежнее. Я довольна.

– Надо же. Все-таки есть одно полезное применение, – призналя. – Не буду больше судить сгоряча…

– Правильно. Ну что, граф, нет тут сыночка нашего?

Я мрачно улыбнулся.

– Пошли тогда. Я устала как собака. Да и поздно уже. Или тыхочешь на дуговые лампы посмотреть?

– Вот еще забава. От них глаза болят. Идем.

Спускались мы по лестнице, неторопливо, у лифтов собраласьслишком большая очередь. Видно, все торопились по ресторанчикам, гостиницам, акто и на последние паромы. Небольшая толпа еще была в кунсткамере, но ни уменя, ни у Хелен не было желания любоваться уродами.

Уже на втором этаже я остановил Хелен.

– Подожди. Мы тут не были.

– «Железная сокровищница»? Принцу тут делать нечего, он наэто добро в Версале насмотрелся… – буркнула летунья. Но все же неохотно пошлаза мной.

Марка здесь не было. Да и людей уже немного оказалось,больше стражников в штатском, потому что зал и впрямь был похож на кладовуювлиятельного маркиза. Большинство посетителей собралось возлестаричка-экскурсовода, надтреснутым голосом рассказывающего о железе.

И вот тут, как ни странно, мне стало по-настоящемуинтересно.

– Скажите, что более ценно… – В одной руке старик держалжелезный брусок, если на взгляд судить – так сотой пробы, не меньше, в другой –несколько булыжников. – А, господа?

Разумеется, все понимали, что в вопросе подвох. Некоторые,видимо, и ответ знали – улыбались тихонько, но не отвечали. Довольный старикпродолжал:

– И правильно делаете, что молчите…

– Что за чушь, разумеется, ценнее железо! – не выдержалкакой-то аристократ, по виду – мелкий барон или даже просто шаттлэн.

– Я не спрашиваю о цене! – Старик протестующе покачалголовой. Тяжело опустил брусок и камни. – Я говорю о ценности.

– Все равно, – говорящий оглянулся в поисках поддержки. –Такой брусок стоит изрядных денег. А камни…

– Значит – дело в ценности железа?

– Конечно.

– А между тем в этих камнях железа не меньше, чем в слитке.Даже более, на взгляд скромного рудознатца.

Добившись ожидаемого внимания, старик продолжал:

– Железа, ниспосланного Господом, в земле много. Оченьмного, поверьте. Но металлы, подобно людям, испытывают любовь – как мы ееназываем, сродство. Железо состоит в сильном сродстве с водой, воздухом, сдругими природными элементами. И чтобы разбить этот союз, высвободить железо вчистом виде, годится лишь редкая порода…