– Да. Мы сюда все же не развлекаться прибыли.

– Пока нет. – Я вспомнил старого лекаря. Может, был вразговоре еще какой намек? Вроде бы нет…

– Давай, думай. Ты в этом деле больший специалист.

– Я не ищейка, Хелен.

– Зато в шкуре кролика тебе бывать довелось. Поставь себя наего место.

Я глотнул вина, откинулся на жесткую спинку стула. Посмотрелповерх жующей толпы.

– Как сюда добираются, Хелен?

– С берега ходит паром.

– Значит, паром… Мальчишке, который заплатит деньги,препятствий не будет?

– Конечно, нет. Если платить, то сюда и младенца пропустят.И никто внимания не обратит.

– Зря. Я думаю, тут все окрестные ребятишки готовы вороватьс утра до ночи, чтобы попасть на остров.

Хелен кивнула:

– Может быть. Только деньги не пахнут.

– Миракулюс работает постоянно?

– Да, и днем и ночью.

– Значит, можно попасть сюда и находиться сколь угоднодолго?

Летунья покачала головой.

– Не совсем верно. Два дня, минус время, проведенное вотелях. А гостиницы здесь очень дороги.

– Тут достаточно тепло, чтобы круглый год спать под открытымнебом.

– Стража проверяет. Те, кто спит под открытым небом, долгоне продержатся. Во входном билете пишут время, когда прибыл на остров, и влюбой миг могут потребовать предъявить. Если на обратном пароме поймают спросроченным билетом и без бумаги из отеля – штраф в двойном размере. Агостиницы здесь любого разорят. Иначе на острове и впрямь было бы непротолкнуться от нищих и карманников.

Насчет карманников я сомневался, даже самого ловкого тутбыстро выловят. А нищему плата совсем не по карману.

Но как бы там ни было, картина складывалась печальная. Ясказал:

– Значит, Маркусу, при самом благоприятном раскладе,пришлось бы уходить с острова каждые два дня, если он не хочет рисковать.

– Может быть, у него на Слове есть деньги?

– Сколько? Сотни марок? Да что ты, Хелен… сомневаюсь. Нопроверить несложно.

– Здесь три отеля, – рассуждала вслух летунья. – Один – длявысокородных из ветвей Дома. Туда он вряд ли сунется, это безумие. Два другихпопроще. Что ж, проверим их.

– Проверим все, – решил я.

– Хорошо. За работу, Ильмар?

– Только давай не разделяться.

– Согласна… – Она вдруг смущенно улыбнулась. – Он умеетдраться. Очень хорошо умеет. Я помню. Або в Доме преподают лучшие русскиемастера. У меня таких наставников не было. А уж теперь, с моей рукой…

– Ничего. Я справлюсь. Он всего лишь мальчишка.

Мы не сговариваясь встали. Кинув на стол медную монетку, явзял Хелен под руку, и мы двинулись по Стране Чудес.

Вроде бы Капри – островок маленький. Но здесь столько всегонастроили, что лишь через три часа мы обошли все гостиницы. Кроме тех отелей,что вспомнила Хелен, здесь нашелся еще и «домашний пансион будущего века» –вроде бы обычный доходный дом, но оборудованный такими вещами, что и во дворцахне встретишь. Если верить плакатам, то скоро самый последний нищий сможет житьв таком чудесном жилище… а пока он стоил дороже роскошного номера в обычномотеле.

Но Маркуса, конечно же, нигде не оказалось. Мы с Хеленстарательно изображали взбалмошную пару – высокородную даму с любовником-художником,ищущую сбежавшего после ссоры сыночка. Конечно, для Маркуса было бы глупопоявиться здесь, не изменяя внешность, да и нам не стоило описывать известногоныне всей Державе младшего принца. Поэтому летунья обрисовывала мальчика скупо– только возраст, телосложение, а на прямой вопрос о цвете волос буркнула«рыжие». Хелен сочувствовали, уверяли, что никакой беды с мальчиком в СтранеЧудес не случится… но никого, никакого подростка, ни рыжего, ни черного, нисветловолосого, что поселился бы в гостинице один, не нашлось.

Почему-то я именно этого и ожидал…

В последнем отеле мы сняли скромный номер – расплачиваласьХелен, а я уже был почти не при деньгах. Номер оказался немногим уютнее того,который так раскритиковала летунья в Лионе, разве что с газовой лампой, ноиронизировать я не стал.

– Тупик, – сказала Хелен, когда мы снова вышли на цветущиеаллеи Миракулюса. – Лекарь на старости лет съехал с ума. Маркуса здесь нет ибыть не может.

– Ему действительно некуда податься, Хелен. Его портретвидел каждый в Державе. И это по-настоящему точный портрет, не то что мой.Маркус не может бродяжничать по дорогам, не может побираться в городах…

– А здесь он что может, Ильмар? Опомнись, тут постояннобывают те, кто вхож ко двору! Те, кто его знает лично!

Я понимал Хелен. В порыве энтузиазма, обрадованнаямелькнувшим следом, она поставила все на Миракулюс. И что ей теперь делать,если мы не найдем Марка? Вскоре так или иначе станет ясно, что именно Хеленвывезла меня из Лиона. Никто не поверит в совпадение, самый ярый еедоброжелатель признает, что это был хитрый сговор…

– Мы найдем его.

– Может быть, мальчишка давно мертв, – раздраженно бросилаХелен. – Увидел кто, что Словом владеет, и запытал. Или встретился ему маньяк,снасильничал, да и зарыл при дороге.

– Сама же говоришь, он знает або…

– Одно дело знать, другое – применить.

– Хелен, вначале мы обшарим Страну Чудес. Подчистую. Потомрешим, кто виноват и что делать.

Летунья искоса глянула на меня. Примиряюще улыбнулась.

– Ладно. Я и впрямь к тебе несправедлива. Сама захотеларискнуть.

– Пойдем в Хрустальный Дворец?

– Думаешь, Маркус может быть там?

– Нет, не думаю. Мне самому туда хочется.

Напряжение ушло. Мы расхохотались.

– Ну не помирать же дураком, а? – попросил я. – Хоть увижу,чего умные люди напридумывали!

И мы двинулись к Хрустальному Дворцу.

Миракулюс и впрямь чудесами был наполнен сверху донизу. Ксамодвижущимся паровикам я привык быстро, да и проку в них особого не видел –медленные, неповоротливые, угля на них не напастись. Стоящие повсюду карусели ито были штукой куда более затейливой и симпатичной. На них с одинаковымудовольствием катались и взрослые, и дети. Повсюду были раскиданы небольшиепавильончики самой разной архитектуры. Каждый приличный город в Державе считалделом чести выстроить свой уголок в Миракулюсе и представить там все, чемгордился. Мы миновали берлинский павильон, похожий на маленькую копиюХрустального Дворца, только основа была не стальная, а чугунная, и стекла незеркальные, а цветные. Зато внутри в основном выставлялись всякие металлическиевещи, до которых у германцев особое искусство. Ножи, мечи, пулевики, замки,доспехи, маленькая, но настоящая паровая машина, неторопливо крутящая огромныйвал… все желающие могли схватиться за него и попробовать переборотьмеханическую силу. От желающих отбоя не было, на валу висли и поодиночке, ицелыми семьями, и дружными компаниями – чтобы с воплями и визгом упасть назаботливо подстеленные маты. Из выведенной наружу трубы насмешливо валил дым.