Ларри и Том пару раз делали ему критические замечания, ноСаймон, казалось, был вполне доволен им. Однажды Ларри сказал, что ему иФрэнсис — его жене — очень жаль Алекс. Он явно не договаривал того, что емужаль их распадающийся брак — разумеется, все уже заметили их близость с Дафной.Но Сэм абсолютно ни о чем не жалел. Он счел, что его партнеры просто емузавидуют. Ему даже не приходило в голову, что они могут считать его не вполнепорядочным человеком из-за того, что он бросил Алекс в такой ситуации, когдаона болела раком и переживала курс химиотерапии.

Постепенно Аннабел успокоилась, и они вдвоем уложили ее. Налице девочки было написано такое счастье, что Алекс чуть снова не расплакалась.Когда они вернулись на кухню, Сэм, положив в рот одно из печений дляСанта-Клауса, смущенно сказал:

— А я и не заметил, что у тебя выпали волосы.

В этом году в их доме как будто все уменьшилось. Меньше печенья,меньше пирогов, меньше подарков, меньше тепла. Даже елка казалась какой-томаленькой. Из-за болезни Алекс никто не позаботился о всяких приятных мелочах.И рождественских открыток они никому не посылали. У Алекс не было на это сил,и, кроме того, она не знала, как их подписывать. Алекс… и, возможно, Сэм…как-нибудь так.

— Я думала, что ты не хочешь, чтобы я заявляла об этомво всеуслышание, — сказала Алекс, стараясь не думать о женщине, в чьемобществе она видела его накануне. Труднее всего было смириться с той мыслью,что это явно не было легкое увлечение. Сэм с той девушкой казались мужем иженой.

— Они вырастут, — сказал Сэм, снова чувствуя себябеспомощным. Рядом с женой он всегда ощущал себя неловким и ненужным.

— Волосы — да. Наш брак — нет, — печальнооткликнулась Алекс. Она помнила о том, что они решили не обсуждать этого доследующего месяца, но удержаться было трудно.

— Ты уверена в этом? — спросил Сэм, глядя ей прямов глаза в ожидании ответа.

— А ты нет? У меня создалось впечатление, что ты ужевсе решил!

Это впечатление возникло у нее вчера, когда она видела его сэтой англичанкой около магазина.

— Никогда нельзя быть в чем-то твердо уверенным. Трудноне вспоминать хорошие времена.

— Мне кажется, что хорошие времена были совсемнедавно, — честно сказала Алекс. — Может быть, ты был несчастендольше, чем я.

— Скорее смущен. Меня очень смутило, что когда тызаболела, то сильно изменилась.

Это прозвучало не как обвинение, а как утверждение. Сэмтаким образом оправдывал свое поведение и приобретал билет на свободу.

— Мы оба изменились. Мне кажется, что такого рода вещивсегда меняют людей. Это длинная и тяжелая дорога к выживанию.

— Как это все ужасно, — сказал Сэм, в первый разиспытывая к ней сочувствие. В последние дни он стал мягче, и Алекс этозаметила. Влюбившись, он смог посмотреть вокруг более умиротворенным взглядом.Но Алекс не находила в этом ничего трогательного. — Ты прошла черезнесколько кругов ада.

— И несколько еще впереди, — улыбнуласьона. — Если говорить точно, четыре с половиной месяца.

— А потом что?

— А потом я буду ждать, нет ли рецидива. Пять лет — этоволшебная цифра. Может быть, характер моей опухоли дает мне хорошие шансы,которые только подкрепляются химиотерапией. Мне кажется, что мне нужно житьсвоей жизнью и просто не брать все это в голову. Мои знакомые, которые черезэто прошли, говорят, что вспоминают о болезни раз в год, когда ходят на обычноеобследование. Хотела бы я к ним присоединиться. Все-таки это очень страшно.

Это был их первый настоящий разговор об этом за три месяца,и Алекс очень удивилась тому, что Сэм не пытается уйти от разговора. Кто бы нибыла та девушка, ей удалось привести его в человеческий вид. Но никакойблагодарности по отношению к ней Алекс не испытывала — только ревность, печальи гнев.

— Если у тебя будет рецидив, — решил подбодрить ееСэм, — ты с ним тоже справишься.

— Вряд ли, — спокойно сказала Алекс, борясь сжеланием снять парик, под которым прела голова. Но она боялась показывать ему,как она теперь выглядит. — За исключением редких случаев, от рецидивовумирают. Поэтому при первой вспышке болезни врачи и действуют так решительно.

Сэм был поражен услышанным. Возможно, раньше она не говорилаоб этом так прямо, или же он не вслушивался. Общение с женой после Дафнызатрагивало какие-то струны в его душе, но ничего более. Для него это было ужепрошлое. По отношению к Алекс он испытывал только жалость и с нежностьювспоминал лучшие времена.

— Что ты будешь делать, когда мы с Аннабелуедем? — спросил Сэм, пытаясь сменить тему. Ему стало тяжело говорить обэтом.

— Ничего. Спать, отдыхать, работать. Как ты понимаешь,в последнее время я веду не слишком активную светскую жизнь.

Все силы, которые у меня есть, я трачу на Аннабел и своюработу.

— А почему бы тебе не уехать? Это пойдет тебе на пользу.

Или ты не можешь?

— Могу. Каждый месяц у меня двухнедельный перерыв влечении, но я хочу остаться здесь.

Она не собиралась уезжать с Броком, хотя он ее и приглашал.Несмотря на то, что их так сближала работа, она его едва знала. А одной ейуезжать не хотелось. Лучше всего Алекс чувствовала себя в своей квартире, всвоей постели, среди привычных вещей, поблизости от ее врача. В последнее времяона стала интровертом, который сильно зависит от знакомых вещей. В ее жизнистало так много пугающих элементов, что она не могла позволить себе впускать внее что-то новое.

— Это ужасно, что ты будешь одна, — виноватосказал Сэм. Странно, но после отъезда Дафны он внезапно почувствовал приливответственности по отношению к Алекс. Ему казалось, что его действия диктуеткакая-то внешняя сила, и это ему не слишком нравилось. Так что можно былотолько порадоваться тому, что на следующий день он вместе с Аннабел уезжает вДиснейленд.

— Все будет в порядке. Я на самом деле никуда не хочууезжать. И потом, у меня куча работы, так что скучать я не буду.

— Помимо работы, в жизни есть много интересного, —улыбнулся Сэм, и Алекс вопросительно подняла на него глаза:

— Ты это серьезно, Сэм?

Он вышел из кухни, не ответив ей, но спрашивая себя, догадаласьли она каким-то шестым чувством о существовании Дафны или кто-то сказал ей обэтом. Впрочем, в последнем он сомневался. Она была слишком поглощена собой,чтобы думать о ком-то еще. Возможно, она просто что-то подозревает.

Все подарки для Аннабел были упакованы и спрятаны в особомместе. Вскоре, после девяти, они положили их под елку, а затем разошлись покомнатам, как незнакомые друг другу люди.

Алекс немного почитала, а в двенадцать услышала, как звониттелефон. Она не стала поднимать трубку, зная, что звонят Сэму.