— Что случилось? — спросил он. Было ясно, чточто-то произошло — как будто она пыталась пустить все на самотек и умереть. Покрайней мере во время их телефонного разговора Брок почувствовал именно это.

— Даже не знаю. Сегодня утром я увидела себя в зеркалеи ужаснулась… Потом Аннабел уехала, и мне опять стало плохо… Знаешь, мнекажется, нет смысла с этим бороться. Сэм, эта его любовница… Кошмар. Этобольше, чем я могу вынести, — честно сказала она.

Брок разозлился и, к удивлению Алекс, почти закричал на нее:

— Итак, ты решила все бросить. Да?!

— У меня есть право на собственный выбор, —печально ответила Алекс.

— Да что ты говоришь? У тебя дочь, и даже если бы ее небыло, у тебя оставались бы обязательства перед самой собою, не говоря уже олюдях, которые тебя любят. Ты должна бороться, Алекс. Я знаю, что это нелегко.Но позволить себе лежать и умирать только потому, что «это такой кошмар»,нельзя.

— А почему бы и нет? — равнодушно спросила Алекс.

— Потому что я это говорю. Ты сегодня что-нибудьела? — разъяренно спросил он, и Алекс, как он и ожидал, покачалаголовой. — Тогда пойди оденься. Я приготовлю тебе что-нибудь.

— Я не голодна.

— А мне наплевать. Я не намерен слушать ту чушь,которую ты несешь, — сказал Брок, хватая ее за плечи и слегкавстряхивая. — Мне плевать на то, что кто-то причинил тебе боль, и на то,что ты думаешь о своей жизни. Да будь ты худая, как скелет, и лысая, как орел,с одной грудью или двумя, ты все равно должна бороться за свою жизнь, АлексПаркер. Для себя самой, и ни для кого другого. Ты — огромная ценность. И все мыв тебе очень нуждаемся. И когда ты смотришь в зеркало и тебе не нравится то,что ты видишь, не забывай о том, что эта женщина — ты. Все эти изменения неимеют никакого значения. Ты осталась такой же, какой была до всех этих событий.Может быть, даже стала лучше. Всегда помни об этом.

Эта неожиданная нотация внушила Алекс какой-то благоговейныйстрах, и, не говоря ни слова, она проследовала в ванную. Механически снявхалат, она приняла душ и снова уставилась на себя в зеркало. Она видела ту жеженщину, которая предстала перед ней этим утром, — ту же подбитую птицу.Тот же рубец, та же голая голова. Но теперь она понимала, что Брок прав. Онадолжна была бороться — не ради Аннабел, Сэма, Брока или кого-нибудь еще. Радисебя, ради того, чем она была, чем она может быть и всегда будет. Потеряв грудьи волосы, она не потеряла себя. Сэм не мог отнять у нее самого главного. Стояпод теплой струей воды, сбегавшей по ее голове и плечам, Алекс тихо заплакала,раздумывая о том, чему ее только что научил Брок.

Надев джинсы, свитер и короткий парик, лежавший на раковинес того момента, когда она утром стряхнула с него остатки своих волос, Алекспрямо босиком прошла в кухню.

— В моем обществе тебе совершенно не обязательно носитьпарик, — улыбнулся Брок. — Впрочем, наверное, в нем ты чувствуешьсебя лучше.

— Без него у меня странное представление о себе, —призналась Алекс.

Брок приготовил яичницу-болтунью, поджарил хлеб и картошку.Алекс с трудом съела совсем немного, но потом решила не искушать судьбу.Проводить всю ночь на полу в ванной ей не хотелось. Ее желудок постоянноприводил ее в уныние, но в чем-то Сэм был прав — его состояние во многомзависело от эмоций.

Некоторое время в кухне царила тишина; потом Алекс сказала,что Аннабел понравились все ее подарки.

— Мне было очень приятно их покупать. — сказалБрок, улыбаясь от радости за Алекс, наконец-то соблаговолившую поесть. — Ялюблю детей.

— Поэтому-то ты до сих пор не женат? — спросилаона.

— «Бартлетт и Паскин» не дают мне такойвозможности, — усмехнулся он.

Совсем мальчишка, подумала Алекс. Красивый мальчишка.

— Пожалуй, мы переведем тебя на облегченныйрежим, — поддразнила его Алекс.

Они поговорили о Рождестве и о том, как трудно было с Сэмом.После ужина Брок помыл посуду.

— Перестань, Брок. Я сама потом помою.

— Конечно, помоешь. Ты ведь можешь свалить дерево однимударом, не правда ли? Так как насчет Вермонта? Я приехал сюда за тобой,Алекс, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, и она, как всегда,почувствовала прилив благодарности.

— Даже не знаю, что и сказать.

— Я от тебя не отстану. Лиз тоже считает, что тебе этопойдет на пользу, — твердо произнес Брок.

— Вы что, комитет организовали? — рассмеялась она,удивленная и растроганная. — А мое мнение имеет какой-нибудь вес?

— Нет, — сказал Брок, полностью лишая ее прававето.

— Охота тебе терять целую неделю на такую развалину,как я.

— Запомни, пожалуйста, что это не потерявремени, — решительно ответил Брок, но Алекс покачала головой и показалана свой парик:

— Пусть эта мишура тебя не обманывает. Я слишком вымотана,чтобы кататься на лыжах, слишком стара, чтобы за мной ухаживали, слишкомбольна, чтобы мое общество было приятным, и, кроме всего прочего, я замужем.

— Что-то я этого в последнее время не замечаю, —как всегда, в лоб сказал Брок, но Алекс не обиделась — она продолжала смеяться.

— Приятно слышать. Ладно, скажем по-другому — я товар,бывший в употреблении, — откликнулась Алекс и вдруг с видом человека,которого осенило, выпалила:

— Ты же не хочешь сказать, что приглашаешь меня каксвою… м-м-м… девушку?

Было совершенно очевидно, что она не может в это поверить, иБрок тоже рассмеялся:

— Нет. Но если тебе приятна эта мысль, я не против. Япрошу тебя составить мне компанию как твоему другу, который будет рад видеть,как твое бледное лицо хоть немного загорит на солнце. Ты будешь сидеть у каминаи пить горячий шоколад и ложиться спать, зная, что вокруг друзья, а не этиодинокие стены.

— Хорошо говоришь для мальчика твоих лет.

— Да. А у меня есть большой опыт ухаживания за такимистарыми кошелками, как ты. Моя сестра была… Моя сестра на десять лет старшеменя.

— Мои соболезнования, — усмехнулась Алекс. —Ты говоришь так убедительно, что тебе невозможно отказать.

— Поэтому-то я и приехал, — сказал он, глядя нанее с мягкой улыбкой. Он определенно ей нравился.

— Надо же, а я подумала, что ты приехал поесть на чужойсчет, — продолжала она насмешничать.

— Так оно и есть, но за едой я хотел еще с тобойпоговорить.

— В Коннектикуте, наверное, было очень скучно. —Алекс была насмешлива, но Броку это нравилось. Сблизившись за последние месяцы,они получали удовольствие от общения друг с другом.

— Да, тоскливо было. Так что" ты едешь или нет?