– Ааааа, – выдохнул он. – Сразу легче. – Он улыбнулся Джонни.– Тихо, правда?

– Очень тихо, – согласился Джонни. – Что слышно насчетгражданства, Нго? Как подвигаются занятия?

– Сильно подвигаются, – сказал Нго. – Мы скоро все едем напрогулку. Очень интересно. Первый раз. Чтобы в субботу не заторчать в городе.

– Торчать, – сказал Джонни, улыбаясь при мысли, как веськласс Нго кейфует от ЛСД или псилоцибина.

– Простите? – Брови у Нго Фата вопросительно поднялись.

– Торчать в городе.

– А, спасибо. Мы будем присутствовать на политическомвыступлении в Тримбулле. Мы все думаем, нам повезло, что мы готовимся получитьамериканское гражданство в год выборов. Это очень полезно.

– Да-да, ну еще бы. И кого же вы будете слушать?

– Грега Стилз… – Он остановился и начал еще раз, тщательновыговаривая: – Грега Стилсона. Он независимый кандидат в палату представителей.

– Я слышал о нем, – сказал Джонни. – И что же, вы обсуждалиего в классе?

– Да, мы немного говорили об этом человеке. Родился втридцать третьем году. Были разные профессии. Приехал в Нью-Гэмпшир вшестьдесят четвертом. Он уже столько здесь прожил. Преподаватель сказал, чтоего никто теперь не считает перекати-лесом.

– Полем, – сказал Джонни.

Нго смотрел на него с непроницаемо вежливой улыбкой.

– Правильно говорить – перекати-поле.

– А, спасибо.

– Стилсон вам не кажется несколько странным?

– Это в Америке, – сказал Нго. – Во Вьетнаме таких быломного. Таких, которые… – Он сидел, болтая в задумчивости своими маленькими, каку женщины, ступнями в голубовато-зеленой воде. Потом снова посмотрел на Джонни.– Я не знаю, как это сказать по-английски. У нас в стране есть игра «Смеющийсятигр». Старая игра, все ее очень любят, как у вас бейсбол. Там ребенок, знаете,одевается в тигра. Накрывается шкурой. Бегает и танцует. А другие детистараются его поймать. Ребенок, который в шкуре, смеется, но еще он рычит икусается, такая эта игра. По-моему, ваш Стилсон тоже знает эту игру.

Джонни с беспокойством слушал Нго Фата.

Что касается Нго, то он был само спокойствие.

– Вот мы поедем, – улыбнулся он, – и сами все увидим. Апотом у нас будет пикник. Я испеку два пирога. Хорошо, наверно, получится.

– Просто здорово.

– Да, очень здорово, – сказал Нго Фат, вставая. – Потом мы вклассе обсудим все, что видели в Тримбулле. Может быть, напишем сочинение.Писать сочинение всегда легче, потому что можно посмотреть в словаре точноеслово.

– Пожалуй, что так. Только почему-то мне никогда неудавалось убедить в этом своих учеников.

Нго снова улыбнулся.

– Как дела у Чака?

– Неплохо.

– Да, он теперь веселый. А раньше притворялся. Он хорошиймальчик. – Нго поднялся. – Отдыхайте, Джонни. Я иду поспать.

– Ладно.

Джонни проводил глазами гибкую миниатюрную фигурку Нго вджинсах и вылинявшей рубашке.

Ребенок, который в шкуре, смеется, но еще он рычит икусается, такая это игра… По-моему, ваш Стилсон тоже знает эту игру.

Опять этот укол беспокойства.

Надувное кресло покачивалось на воде. Солнце ласкало кожу.Джонни снова раскрыл «Бук ревью», но читать расхотелось. Он отложил журнал, подгребк бортику и вылез. До Тримбулла каких-нибудь тридцать миль. Может, махнуть тудав субботу на «мерседесе» миссис Чатсворт? Посмотреть своими глазами на ГрегаСтилсона. Насладиться спектаклем. А то и… а то и пожать ему руку.

Ни за что!

Но почему? В конце концов разве он не началколлекционировать политиков перед нынешними выборами? Ну увидит еще одного –есть из-за чего расстраиваться!

Но Джонни уже расстроился, факт. Сердце заколотилось, ондаже уронил журнал в бассейн. Чертыхаясь, он полез выуживать его, пока тот неразмок.

Почему-то при мысли о Греге Стилсоне вспоминался Фрэнк Додд.

Вот уж совсем нелепица. Какое у него может быть отношение кСтилсону, когда он всего один раз видел его по телевизору? Да никакого.

Держись от него подальше.

Ну а что в конце концов? Может, съезжу, а может, нет. Можетбыть, поеду в субботу в Бостон. Схожу в киношку.

Но к тому времени, как он вернулся домой и переоделся,странное тяжелое чувство страха уже овладело им. Чем-то это чувство напомнилостаринного знакомого – из тех, кого в душе ненавидишь. Решено, в субботу онпоедет в Бостон. Так будет лучше.

Много месяцев спустя Джонни снова и снова возвращался кэтому дню, 19 августа, и не мог в точности вспомнить, как же он все-такиоказался в Тримбулле. Он поехал в сторону Бостона, рассчитывая посмотреть игру«Ред сокс»[25] в Фенвей-парке, затем, если получится, прокатиться до Кембриджаи пройтись по книжным магазинам, и если хватит денег (из «премиальных»Чатсворта четыреста долларов он послал отцу, который, в свою очередь, перешлетих в «Ист-Мэн медикэл сентр» – по сравнению с тем, сколько останетсявыплачивать, это, конечно, капля в море), то еще сходить в кино на музыкальныйфильм под названием «На всю катушку». Неплохая программа и подходящий денек дляее осуществления: теплый, безоблачный, мягкий – один из лучших летних дней,какие бывают в Новой Англии.

Он наведался в кухню большого дома, приготовил три большихбутерброда с ветчиной и сыром, сложил их в старомодную плетеную корзинку,найденную в кладовке, и после некоторых колебаний добавил ним шесть банок пива«туборг». В ту минуту он чувствовал себя просто превосходно. Ни тени мысли оГреге Стилсоне и его доморощенной охране из железных всадников.

Он поставил корзинку под сиденье и взял курс на юго-восток,к автостраде 1-95. До этой минуты все было ясно. И вдруг что-то странноеполезло в голову. Сначала вспомнилась мать на смертном одре. Ее лицо сзастывшим оскалом, скрюченная рука на покрывале, голос, звучащий приглушенно,как будто у нее полон рот ваты.

А что я тебе говорила? Разве я тебе этого не говорила?

Джонни включил погромче радио. Стереодинамики выдавалидобротный рок-н-ролл. Он проспал четыре с половиной года, но рок-н-ролл славабогу, живет и здравствует. Джонни начал подпевать.