Ольга махнула на него рукой:

– Как не Кузя, когда баба Вера говорит, что точно он!

– Да не он! Если бы это был Кузя, он бы за выпискойстремглав побежал! Он ее ждал, он ее из Катьки выколачивал, а тут даже слестницы не спустился! Был кто-то, очень на него похожий, девочки! И в егошапке! А с лестницы он не спустился, потому что был уверен: баба Вера сразу жепоймет, что это не Кузя! И именно этот человек устроил погром у Арины! Потомучто знал, что она и Кузя… что Кузя… что они…

Ольга усмехнулась всезнающей женской усмешкой. Так весело ейбыло смотреть на этих двоих и догадываться о том, что будет дальше, и понимать,что все теперь изменится, и точно знать, что они-то как раз ни о чем еще не догадываются!

Почему жизнь устроена таким волшебным образом, что самигерои романа начинают догадываться о том, что с ними происходит, только в самыйпоследний момент, когда уже невозможно игнорировать происходящее и списыватьвсе на «дружбу».

«Он поехал меня встречать просто потому, что знает, как яустаю после работы».

«Она мне позвонила просто потому, что на самом деле не можетвбить в стену этот проклятый гвоздь!»

При этом ее ничуть не смущает, что он ездит встречать сработы только ее, а не всех знакомых женщин подряд, а его – что абсолютно всеостальные гвозди в ее квартире заколочены в стену ею самой!

Ольга чувствовала себя лет на двадцать старше их, и мечталао Димоне, и хотела изобличить убийцу, и еще съесть что-нибудь. После выпитоговиски неудержимо потянуло на еду.

– …ну, короче, что Кузя с Ариной дружат! – нашелся Хохлов. –И это значит, что к двенадцати Кузя был уже убит! И шапку с него снялиспециально, чтобы зайти к нему в комнату! Потому что убийца был уверен, чтоКузины миллионы, о которых тот ему рассказал, у него в комнате! Там он ничегоне нашел, и стал искать у Арины, и тоже ничего не нашел!..

Тут Хохлов вскочил, опять невнятно забормотал и стал бегатьпо комнате, до принтера и обратно. Потом остановился и посмотрел одурелымиглазами.

– Такси, зажигалка, – бормотал он, – зажигалка. Там кустыбыли сломаны. Его убил человек, который был за рулем такси. Машина стояла возледетской площадки. Кузя, которому Димон дал в челюсть, пошел и сел в такси. Подороге таксист его убил, забрал его шапку и портфель, Кузя же был с портфелем!Потом убийца приехал в общежитие, нахлобучил треух и пошел искать деньги.Должно быть, Кузя рассказал ему про доллары, идиот!.. Денег убийца не нашел.Карточка была у Катьки-заразы, а она Кузю так и не дождалась. Да и вообще,чтобы снять деньги по карте, нужно знать ПИН-код.

Обе они, и Ольга и Арина, смотрели на Хохлова, одинаковоприоткрыв рты. Пожалуй, за все свои тридцать восемь лет Хохлов не мог вспомнитьслучая, чтобы женщины так на него смотрели. Как на бога, вот как!..

– Тогда он стал думать, как избавиться от трупа! Он могпросто его где-нибудь выкинуть, это было бы проще всего. Но он же видел, какКузя дрался с Димоном! Он сидел в машине и все видел! И он решил, что убийствоповесят на Пилюгина, если он тихонько привезет Кузю и вывалит его в сугроб! Они привез. В три часа ночи Хакимка видел такси, которое заехало на территорию.Если бы они номера такси записывали, его бы моментально вычислили, а они незаписывают, ваши охраннички, Олечка! Ну, приехало такси, да и все дела! Аментам чего там разбираться!.. Драка в ночи была? Была! По морде Димон дал?Дал! Ну, и готово дело!

Хохлов вдруг взял бутылку с виски за горлышко и отпилбольшой глоток. Потом утер рот и продолжил:

– Он вывалил Кузю в сугроб, там, где я потом нашелполоманные кусты. Вернее, не я нашел, а ваша управдомша и показала их мне. Онтам потерял зажигалку и уехал. Поехал деньги искать, Родионовна, голубка дряхлаямоя! Он уже тогда к тебе лыжи навострил, потому что знал, что Кузя на тебежениться хочет, и думал, что деньги он тебе отдал! – Хохлов немного помолчал, ив его молчании была победная нотка уверенного в себе и во всем разобравшегосямужчины. – На кусты никто внимания не обратил! Да на кой черт ментам кусты,если у них готовый подозреваемый сам в руки идет?!

Некоторое время они молчали, и слышно было только, как сопитсобака, и щенки попискивают на подстилке. Должно быть, сны им снились!..

– Все это логично, Митя, – начала наконец Ольга, – нотаксист!.. Откуда взялся таксист? Это как в плохом детективном романе!..

– Что в детективном романе? – не понял Хохлов.

Ему не хотелось, чтобы они возражали. Ему хотелось, чтобыего хвалили и восхищались им.

– Ну, в детективном романе автор, когда не знает, ктоубийца, всегда пишет, что преступление совершил «бродяга»! Мол, просто кто-тошел мимо, взял да и совершил преступление! А потом, когда сыщик его ловит,бродяга, который только что удирал от погони по крышам и водосточным трубам,начинает надсадно кашлять и говорить, что давно уже болен чахоткой и жить емуосталось всего несколько дней, поэтому высшее правосудие уже свершилось. Ну?Про это еще Ликок писал!

– Я не знаю, кто такой Ликок… – начал Хохлов сердито.

– Канадский писатель.

– Очень хорошо. Но Кузю убил таксист, а не бродяга!

– Откуда таксист мог знать про меня? – спросила Родионовна.

– Понятия не имею!

– Почему Кузя рассказал чужому дяде про деньги? – спросилаОльга Пилюгина.

– Понятия не имею! Но зато я знаю, как доказать, что егоубил таксист!..

– Как?!

– Штор-то не было, – сказал Хохлов загадочно. – Не былоникаких штор!

– И что?

– А ничего! – Он пошел к дивану и лег на него. – Ничего явам больше не скажу, а буду лежать на диване и молчать.

Тут он вдруг вскочил, видимо, решив не быть, как Чебутыкин,и опять стал ходить.

– Значит, шторы, – произнес он задумчиво. – И служба такси.Это очень просто.

– А пепельница? – спросила Ольга. – Если Кузю убил таксист,откуда взялась в сугробе наша пепельница с русалкой?!

Хохлов молчал и ходил.

– Вот видишь, – заключила Ольга. – Вот тебе и таксист!..Двенадцатый час, мне ехать пора! Мить, как ты думаешь, мы… справимся?

– Мы уже почти справились, – уверил ее Хохлов. – Чуть-чутьосталось. Самую малость.

– Оль, можно, я у тебя переночую? – попросилась Арина. – Нехочется мне домой.

– Можно?! Да ты мне жизнь спасешь просто! Димона нет, детейнет, хоть застрелись!

И они обе как-то очень быстро и ловко собрали с журнальногостолика остатки банкета, будто и не было ничего, ополоснули стаканы, а Хохловвсе никак не мог сообразить, что они обе уходят, то есть оставляют егоодного!..