- Доброе утро, - весело произнес Мирон, войдя в комнатудевушки. Как спала?

- Отлично, - улыбнулась Наташа. - А ты?

- И я тоже. Ну как, начнем?

- Начнем, - с готовностью отозвалась она.

Мирон открыл принесенные с собой задачники и дал Наташезадание. Девушка быстро писала на листке бумаги формулы, а он внимательнонаблюдал за ней. Вчера он даже не заметил, какая она красивая. Надо же, каксудьба бывает несправедлива! Такая красавица - и калека на всю оставшуюсяжизнь. Впрочем, глупости, нельзя так думать, каждый человек достоин того, чтобыжить полноценной жизнью, независимо от красоты лица.

- А чем ты болеешь? - внезапно спросил он.

- Всем, - ответила Наташа, не отрываясь от задачи. -Сам не видишь?

- Я имею в виду, как получилось, что ты так тяжелоболеешь?

- Мама постаралась. Выбросила меня в окно с девятогоэтажа.

- Шутишь?

Она подняла голову и протянула ему листок с готовымрешением.

- Не шучу. Так и было. Меня выбросила и сестру сбратом. Мне было одиннадцать, сестренке - семь, а брату вообще полгодика.Правда, мать сама потом тоже вслед за нами выбросилась. И все выжили.Представляешь? Все выжили. Но остались калеками. А мама и вовсе памятьпотеряла. Так никто и не понял, зачем она это сделала. Ничего не помнит.

- А Василий вчера говорил про сестру, которая вассодержит...

- Ну да, это Ира, наша старшая. Ей тогда былочетырнадцать, у нее сил хватило вырваться и убежать. Она у соседей спряталась.Ты посмотри решение. Правильно?

- Да погоди ты, - с досадой сказал Мирон. - Успеюрешение посмотреть. Давай лучше поговорим.

Он видел, как девушка обрадовалась, и собрался было ужезадать следующий вопрос, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Василий.

- Перерыв! - громко объявил он. - Наташенька, отдыхай,я заберу Мирона на пару минуток.

Схватив Мирона за руку, он буквально силой вытащил его вкоридор.

- Давай-ка выйдем на воздух, - бросил на ходу Василийтоном, не терпящим возражений.

Они молча спустились на первый этаж и вышли из здания.

- Значит, так, дорогой мой, - сухо сказал Василий. -Эти глупости ты забудь раз и навсегда. Тебя наняли, чтобы ты занимался еемозгами, а не ее биографией. Ее комната прослушивается, и мне остается толькоудивляться тому, что тебе это в голову не пришло. Мы - люди серьезные, а не вкуклы тут играем. Тебя рекомендовал твой отец, и для меня лично это означает,что ты тоже человек серьезный. Ты еще очень молод, дорогой мой, и мне бы нехотелось, чтобы ты умер, мало что узнав и увидев в этой жизни. Поэтому ведисебя, пожалуйста, так, чтобы не вынуждать меня принимать крайние меры. А я ихприму, как только пойму, что ты - человек несерьезный. Вопросы есть?

"Есть", - хотел было ответить Мирон, но прикусилязык. Серьезному человеку все должно быть уже понятно.

- Нет. Вопросов нет, - твердо сказал он.

- Ну и славно, - голос Василия помягчел и потеплел. -Будем считать происшедшее легким недоразумением, которое в будущем неповторится. Ведь не повторится, правда?

- Правда.

- Вот и хорошо. Возвращайся к девочке и продолжайзанятия. И не забывай, о чем я тебя просил вчера, посмотри, есть ли у нее способностии к другим наукам.

Мирон вернулся в комнату Наташи, с трудом справляясь сохватившей его злостью. В какое дерьмо втравил его отец? Почему имраспоряжаются, как вещью? Рекомендовал он его, видите ли. Серьезный человек.Великое дело ислама, будь оно неладно! И тут же он устыдился собственныхмыслей. Нельзя так думать об отце, это грех. Отец лучше знает, что правильно инужно. А его, Мирона, долг - быть покорным сыном.

Наташа, похоже, не заметила перемену в его настроении иприветливо улыбнулась Мирону, когда тот снова появился в комнате. Мирон взялдругой задачник, полистал, нашел упражнение посложнее.

- Вот, реши эту задачу тремя разными способами.

- Ты же хотел поговорить, - робко заметила девушка.

- Перехотел, - отрезал он. - Нам надо заниматься, а неразговаривать.

На ее огромные миндалевидные глаза навернулись слезы, губызадрожали, но Наташа ничего не сказала, только молча взяла раскрытую книгу ипринялась за решение задачи. Мирон почувствовал себя подонком. Зачем он ееобижает? Она и без того уже жизнью обижена. Того и гляди, расплачется. Нонельзя же объяснять ей то, о чем ему сказал Василий. Комната-то прослушивается.А если записку написать? Он потянулся было за ручкой и бумагой, но вовремяостановился. Комната прослушивается, а вполне возможно, и: просматривается.Даже наверняка. Сказал же Василий, что они серьезные люди. Впрочем, наплевать.Он будет делать все так, как надо, как хочет Василий Игнатьевич, как ждет отнего отец. Что ему эта девчонка? Кто она ему? Сестра родная? И нет никакойразницы, что там у нее в детстве случилось. Не хватало еще из-за собственнойлюбознательности и сострадания пулю схлопотать. Они занимались до самого обеда,и все это время Мирон разговаривал с Наташей сквозь зубы и старался невстречаться с ней глазами. Первую половину занятий она поражала егооригинальными и остроумными решениями, а потом дело пошло хуже и хуже, онатеряла форму буквально на глазах.

- Устала? - холодно спросил Мирон. Она отрицательнопокачала головой и прикусила губу.

- Тогда почему так плохо работаешь? Твои решения невыдерживают никакой критики, они абсолютно дубовые. Ты выбираешь самый длинныйпуть к ответу, хотя можно было найти решение раза в три короче и изящнее.

Наташа опустила голову, и, к своему ужасу, Мирон увидел, какна лежащий на ее коленях задачник закапали слезы.

- Успокойся и возьми себя в руки, - сказал он чутьмягче, но все равно достаточно строго, - а после обеда продолжим. Обедал Мирон,как и завтракал, в своей комнате, хотя теперь ему это уже не нравилось. Ведь навернякаже есть помещение, столовая, например, или кухня, где обедают все эти охранникии обслуга, почему бы ему не присоединиться к ним? Все веселее было бы. Надо припервой же возможности поговорить об этом с Василием. Настроение было испорченовконец. Тот факт, что комната Наташи прослушивалась, говорил сам за себя: здесьникому не доверяют и вообще творят что-то незаконное. Каким образом отец связанс этими людьми? Что между ними общего? Военный, офицер - и какие-тосомнительные деятели, пытающиеся продать интеллект неизлечимо больной девочки.Бред какой-то. Девочку жалко до сердечной боли. Но жизнь, однако же, дороже, сэтим не поспоришь. А в том, что Василий его, Мирона, пришибет как кутенка,сомневаться не приходится, достаточно было видеть его глаза, когда онпроизносил свои малоприятные обещания насчет крайних мер. Получается, что отецу этого Василия на побегушках, раз сам Василий не боится угрожать Мирону.