- Твоя мама в саду, - проскрипел он на ходу, с трудомборясь с одышкой.

Мать действительно сидела в своем инвалидном кресле подраскидистым дубом. Ира удивилась, что рядом с ней не было той монахини, сестрыМарфы, которая всегда гуляла с Галиной.

- А где сестра Марфа? - с ходу спросила Ира. Процедуруприветствия она, как правило, опускала, если общалась с матерью.

Реакция Галины ее ошеломила. Лицо матери задергалось, изглаз потекли слезы, она начала что-то невнятно бормотать.

- Изверг... Чудовище... Монстр... Больше ничего Ираразобрать не смогла.

- Ты что? - спокойно спросила она. - Кто чудовище?Сестра Марфа?

В ответ с матерью стало твориться что-то уж совсемнепонятное. Она закрыла лицо трясущимися руками и принялась раскачиваться изстороны в сторону. Ира испугалась не на шутку. После случившегося шесть летназад несчастья она ни разу не видела, чтобы у матери случалась истерика.Напротив, забыв всю свою предыдущую жизнь, она стала на удивление спокойной иравнодушной ко всему и вообще нисколько не походила на ту маму, которую Иразнала и любила с самого детства. Та Галина была любящей и заботливой матерью,ласковой, внимательной к детям, никогда не повышала голос. Нынешняя же Галинабыла злой, капризной и требовательной. Конечно, в присутствии Иры она частенькоплакала, но всегда это было реакцией на грубость дочери, а вовсе не проявлениемсострадания к ней и остальным детям. Но чтобы вот так...

- Что случилось, мама? Но мать не отвечала,раскачиваясь все сильнее. Ее уже била крупная дрожь. Ире стало страшно. Онабыстро побежала в сторону здания, выискивая глазами какого-нибудь врача илихотя бы медсестру. На глаза ей попалась фигура в белом халате.

- Помогите! - закричала она изо всех сил. Мужчина вхалате обернулся и поспешил ей навстречу.

- Что случилось, девушка?

- Там моя мама... - задыхаясь заговорила Ира, показываярукой в ту сторону, где оставила мать. - Ей плохо. Помогите, пожалуйста.

Врач поспешил за ней следом. Увидев Галину, он с облегчениемвздохнул.

- Терехина... Вы ее дочь, да? Ничего страшного, впоследнее время с ней это бывает. Она сама успокоится через некоторое время.

- Да что с ней, доктор? Раньше такого никогда не было.У нее болит что-нибудь?

- Не волнуйтесь, у нее ничего не болит. Это нервное.

- С чего ей нервничать? - уже спокойнее спросила Ира.

- А вы разве не знаете? - удивился врач. - Вы неслышали про этот ужасный случай с нашей сестрой Марфой?

- Нет. А что произошло?

- Сестру Марфу убили прямо в комнате вашей мамы. А вашамама ее первая и обнаружила. Конечно, это было для нее огромным потрясением, итеперь как только она вспоминает об этом, начинает плакать. Вы не должныпугаться.

- Может, ей укол какой-нибудь сделать?

- Я же сказал, она сама успокоится. Вот увидите, этопройдет очень скоро. А уколы ей не нужны, она и без того получает достаточномного лекарств.

- Но она так трясется... - Ира бросила на мать взгляд,полный сострадания, смешанного с отвращением.

- Что поделать, голубушка, - пожал плечами врач, - вампридется к этому привыкнуть. Ваша мать - человек тяжело больной. Пока она ещеотносительно молода, но с возрастом проявления болезни будут все болееотталкивающими, это естественный ход вещей, и к этому надо быть готовой.Болезнь, тем более такая, не бывает красивой. Впрочем, никакая болезнь небывает красивой.

- И что мне делать? Ждать, когда она перестанетплакать?

- Ну, если у вас много свободного времени, можетепогулять по парку. А вообще-то я советовал бы вам идти домой. Это что за сумки?Ваши?

- Да, я продукты принесла и еще кое-что, мать просила.

- Повесьте их на крючок, там, на спинке коляски. Небойтесь, никто не возьмет. У нас тут, знаете ли, не воруют. Пойдемте, я провожувас до выхода.

Ира повесила сумки на крючок, бросила на мать последнийвзгляд и поймала себя на том, что испытала неожиданное облегчение оттого, чтовизит оказался таким коротким и она не успела в очередной раз поссориться с нейи испортить себе настроение. В прошлый раз она уходила отсюда в слезах.Симпатичный румяный доктор пошел рядом с ней в сторону выхода из парка,окружавшего дом инвалидов.

- А что случилось с монахиней? - спросила Ира. - Кто ееубил?

- Ну, голубушка, кто ж это знает, - развел рукамидоктор. - Милиция ищет убийцу, но пока безуспешно.

- Надо же, - вздохнула она, - такая была славнаяженщина. По-моему, она была единственной, с кем мать ладила. Вернее, кто могладить с моей мамой. Ласковая такая, терпеливая. Я бы уж сто раз на матьнаорала, а сестра Марфа все терпела, еще и улыбалась. Скажите, а люди всегдаделаются такими невыносимо капризными, когда болеют?

- Почти всегда, - кивнул врач. - И чем тяжелее болезнь,тем несноснее становится характер. С этим надо мириться как с неизбежностью,вот и все. Вы, наверное, нечасто маму навещаете?

- Раз в месяц примерно. А как вы догадались?

- Если бы вы приходили чаще, мы бы обязательнопознакомились раньше. Ваша мама здесь уже несколько лет...

- Шесть, - уточнила Ира, отчего-то внезапно устыдившисьсвоих редких визитов, которые она наносила матери.

- Да, шесть, - согласился он, - а с вами мы впервыеразговариваем. Обычно родственников тех больных, которые находятся здесь долго,я хорошо знаю. Они обязательно заходят ко мне. А вы меня почему-то не жалуете.

- А вы кто? - без обиняков спросила Ира.

- Я - главный врач. Сергей Львович Гуланов, -представился доктор. А вас зовут, кажется, Ирой?

- Да. Откуда вы знаете?

- Ну, голубушка, - засмеялся Сергей Львович, - вызабываете, как мы тут живем. Это для вас весь мир открыт, а здесь у нас мирокочень замкнутый, от большой жизни наши инвалиды оторваны, варятся в собственномсоку и, разумеется, все про всех знают. Правда, поскольку ваша мама потерялапамять, как раз о вашей семье нам известно не очень-то много. Но мы знаем, чтоу вас есть две сестры и брат и они тоже в больнице. К сожалению, для нас так иосталось тайной, что же случилось с вашей мамой и почему она совершила свойужасный поступок. Если бы врачи это знали, может быть, нам удалось бы вернутьей память.

- Я тоже не знаю, - призналась Ира.

- И никто не знает? Может быть, есть человек, укоторого вы могли бы спросить?

- Нет, - она покачала головой. - Нет такого человека.Никто не знает, что на нее вдруг нашло. Папа, наверное, знал, но он умер наследующий день после этого.