Марина вошла и стала посреди комнаты, оглядываясь. В прошлыйраз ей было не до рассматривания обстановки, а теперь она только головойкачала. Если уж комнаты для гостей были в замке роскошными, что же сказать оспальне бывшей невесты бывшего лорда? Марина прежде и не предполагала, чтомебель может быть столь изящная, прелестная, легкая, а главное – новая. Можетбыть, эти вещи были нарочно заказаны для меблировки комнат, которые займутпосле свадьбы лорд и леди Маккол? Наверное, их делали не деревенские столяры, акакие-то удивительные мастера в Брайтоне, а не то даже и в самом Лондоне. Непри перевозке ли был выщерблен лакированный бок этого секретера, зияющий теперьбелой царапиной? Какая жалость! Можно представить, как была огорчена Джессика,пока новое ошеломляющее горе не заставило ее забыть о прежних ужасныхнеприятностях. Да, горести валились на бедняжку одна за другой. СмертьАлистера, известие о его измене и, главное, о том, что она всегда была для негозаместительницей какой-то горничной, пусть и благородного происхождения. И есливсе-таки правда, что Алистер был обвенчан с Гвендолин, значит, он… Мариназамерла, уставясь в одну точку… значит, он не смог бы жениться на Джессике?! Иесли бы до своей смерти он успел сказать ей о том, что женат, Джессики не былобы в Маккол-кастл, а значит, Марина с ней никогда бы не познакомилась и неподружилась. Это плохо, все-таки ей было весело и хорошо с Джессикой. Но, сдругой стороны, не было бы никого, кто так настроил Десмонда против нее. Ведь,вольно или невольно, именно Джессика заставила Десмонда поверить, будто Маринавиновна в гибели Агнесс. А не будь ее неосторожных слов, теперь вообще ничто нестояло бы между Десмондом и его тайной женою…

Марина встряхнулась. Ну, кто про что, а курица про просо!Забралась в чужие комнаты открывать какие-то секреты, а занялась тем, чемвполне могла заниматься и в собственной комнате: мечтать о мужчине, которомуона без надобности. Нет, пора уходить.

Она еще раз оглянулась – и тут заметила, что предмет,который она так сосредоточенно, невидящими глазами разглядывала, простомаленькая фигурная стеклянница, стоящая на подоконнике и наполненная чем-тотемным. Флакончик изяществом был под стать всему убранству комнаты: причудливовыгнутый, украшенный по широким, округлым бокам маленькими розочками, тожестеклянными. Отродясь Марина ничего подобного не видела, а потому слюбопытством схватила флакон и принялась его вертеть да крутить, и до тех пордокрутила, пока не вытащила пробку. В нос ей ударил крепчайший запах уксуса ичего-то еще, и вроде как лукового отвара, и в то же время жженой пробки.Лекарство, что ли, какое-то? Черное, как деготь. Хотя нет. Марина сунула палецв узкое горлышко и убедилась, что жидкость не черная, а темно-коричневая: такимже стал и палец.

Тьфу, дурость какая! Суется, как дитя малое, незнамо во что!Теперь платком не вытереть – белый платок не отстираешь вовек, и не дай богкапнуть на платье… Обо что бы вытереть? Да вот же! Она шагнула к шкафу ипомусолила пальцем по белой царапине на его боку.

Эта царапина раздражала ее просто-таки физически, и Марина соблегчением улыбнулась, увидав, что более ничто не нарушает красоты и гармонииценного дерева. И в тот же миг она спохватилась: а что подумает Джессика,увидев, что царапина замазана? Сразу поймет: здесь кто-то был без ее ведома.Добро, если устроит выволочку как-нибудь горничной за самовольство. А еслидогадается про Марину? На воре, как известно, шапка горит; вдобавок чертовпалец… Надо его поскорее отмыть. Где тут у Джессики умывальная комната? Не заэтими ли шторками? Может быть, там найдется вода.

Марина раздвинула тяжелые складки гобелена, висевшего рядомсо шкафом, – и замерла, увидев не альков с принадлежностями для умывания,не глухую, в конце концов, стену, для которой этот гобелен служил украшением,а… а две доски, прислоненные к стене.

* * *

В первое мгновение она вообще не поверила своим глазам.Потом Марина подумала, что каким-то образом все же попала в комнату Джаспера, аей лишь почудилось, будто к Джессике. Это ощущение было настолько сильным, чтоона принялась внимательно рассматривать гобелен. Нет: у Джаспера рыцарь ехал ксвоей прекрасной даме, а здесь во множестве рассыпаны огромные, просто большиеи совсем маленькие букеты цветов. Между двумя половинками такого букета Маринаи стоит сейчас, тупо озираясь. Ну, разумеется, это не комната Джаспера: мебельдругая, все другое. Только потайной ход такой же.

Ну что ж, надо полагать, он не хуже того, прежнего.

Марина шагнула вперед, раздвинула доски и выбралась в узкийтемный коридорчик. Сделала пятнадцать шагов, тщательно считая их и держась застенку, чтобы не заблудиться, когда перед ней возникло другое отверстие.Сунулась туда – и вот он, рыцарь, вот она, девица, вот камин, вот кушетка,огромный письменный стол – покои Джаспера! Кальян со зловещим опиумным зельемМарина не обнаружила, да и недосуг ей было искать, потому что и Джаспер, иДжессика могли воротиться в любую минуту, а Марине еще предстояло добежать добашни, там все обследовать, вернуться сюда и уйти незамеченной, не через одну,так через другую комнату.

Надо было спешить! Марина принялась ощупывать стены,отыскивая коридор к потайной лестнице, да так и замерла.

Спешить-то спешить… но куда? Тьма-тьмущая, ни зги не видно,да и полыхай все огнями, разве отыщет Марина ход, по которому шла только одинраз в непроглядной черноте? А вдруг их тут десяток, этаких коридоров? Что жеей, блуждать часами, а то и сутками, пока случайно не ткнется лбом вперекладину, под которой обнаружится узкий, будто крысиная нора, переход вбашню? Обнаружится! Ждите, ждите! Сам он не обнаружится – его надо найти. Инадо знать, где искать. А Марина не знает. В прошлый раз ее вел Макбет. Маринана всякий случай покискала несколько раз, но то ли кот и впрямь был слишкомдалеко, то ли без практики перестал понимать русский язык, – так или иначе,он не отзывался. Идти предстояло одной. Или… не идти?

Марина зажмурилась, отчаянно ища решение, и тут жевоображению ее представилось, как она сворачивает не на том повороте,спускается не по той лестнице, протискивается не в тот лаз – и уже не в силахболее найти обратного пути, и бродит, бродит по бесконечному темному лабиринту,оглашая его стенаниями, может быть, стократно минуя какой-нибудь спасительныйвыход, о котором не имеет представления… бродит, мечется, падает без сил… иумирает в конце концов от голода, жажды, отчаяния, и ее исчезновение навекиостается загадкой для всех, подобно исчезновению злополучного сэра Брайана. Нобудет ли Десмонд так по ней убиваться, как убивалась по своему женихуУрсула, – это еще вопрос! Едва ли. Пожалуй, он ее довольно быстропозабудет, а поскольку станет теперь свободным, женится на какой-нибудьблагородной даме, которая будет снисходительно смотреть на его шалости сгорничными. На той же Джессике, в конце концов! Да, он вполне может жениться намилой, хорошенькой Джессике… если только сначала его не постигнет та же участь,которая постигла Алистера.