— Когда-нибудь, — сказал он вслух. —Когда-нибудь доберёмся.

Странно, он всего три ночи ночевал во дворце, вообще четвероили пятеро суток в этом Барбусе и во всей Барбуссии, но сейчас лёг на пышноеложе в этой приспособленной для его отдыха башне, а мыслями унёсся во дворец.

Не убежала ли Хрюндя от Манмурта, в самом ли деле в армиитакой перелом, как рассказывает Аспард, как среагируют отважные и пылкиеартанцы на захват крепости... Как на самом деле среагируют, понятно, но чтоскажут ему, что заявят, пригрозят или попробуют вызволить крепость миром,почему посол Куявии пытался его отравить...

Мысль зацепилась, пошла разматывать эту нить. После смертиДодона в Куявии правит Светлана Золотоволосая. Ее муж, Иваш, на роль правителяне годится, зато она росла на коленях Додона, слушала его указания советникам,слушала самих советников, и хотя у неё нет опыта, но видела, как правил дядя,понимает, как править, как поступать, что именно править, а не просто сидеть натроне, как вот сидит он, Мрак Яфегерд, тьфу, Яфегерд... Но если она будетправить, как её дядя, то тогда, возможно, это она велела послу отравитьправителя Барбуссии, чтобы, пользуясь смутой, быстро захватить эти земли. Илихотя бы поставить здесь у власти своего человека.

Он зябко передёрнул плечами. Светлая и чистая Светлана... Унего на сердце из-за неё больше шрамов, чем на теле. Неужели могла приказатьотравить человека просто ради того, чтобы захватить клок земли? Конечно, наэтот клок постоянно разевает зубастую пасть Артания, потому Куявия всегдапобаивалась, что земли Барбуссии попадут под артанское влияние. Тогда границыКуявии с этой стороны окажутся открытыми, но всё-таки, неужели она сталанастолько... правительницей ?

А ведь на том коне, внезапно мелькнула мысль, что в домикеЛикии, до Куявы можно домчаться всего за половину ночи. А то и меньше.

С этим он и заснул.

Не один он раздумывал о судьбах маленькой Барбуссии,стиснутой между гигантами Куявией и Артанией. Когда он утром мылся, к немуподнялся Аспард. Из-под помятого и без перьев шлема высовывался окровавленныйкрай чистой тряпицы, да и широковат начальник стражи, широковат, целую простынюподвернули под латы, затягивая раны, но выглядит живо, глаза блестят напобледневшем от потери крови лице.

— Ваше Величество, — сказал он послепочтительнейших приветствий, — конечно же, все это уже продумал...

— Ты о чём?

— Артанцам дорога перекрыта, — напомнилАспард. — Они ошалели, что у них так быстро отобрали крепость, теперь тамне пройти, понимают... Но если, кипя мщением, рискнут перейти горы? Трудно,конечно, всё войско не перетащат, но несколько сот горячих голов перейти черезперевал могут. А у нас там только крохотный пост...

Он замолчал, задумался. Мрак спросил нетерпеливо:

— Но что?

— Боюсь, — признался Аспард, — что этот поств таком же виде, как вся наша армия. Раньше там постоянно пребывало пятьдесятвоинов. Но потом еду начали подвозить с большими задержками... Потом кто-товелел сократить воинов наполовину, а сейчас я не знаю, наберётся ли там хотя быдесяток.

Мрак прорычал:

— Кто за это отвечает?

— За доставку продовольствия?

— И за еду, и за воинов, — рыкнул Мрак.Опомнившись, махнул рукой. — Ладно, молчи. Сам знаю. На самом деле за всёотвечает тцар.

На выходе из башни пронзительный солнечный свет ударил в лица,ослепил. Даже солнце здесь в горах другое — маленькое и злое. Стражи стоятполукругом, их копья нацелены во все стороны, ибо собралась толпа. Мрак ощутилна себе взгляды сотен пар глаз. Его рассматривали с откровенным любопытством,как же — живой тцар! — но без враждебности, как и без особого почтения, акак некую диковинку.

Через толпу протиснулись две женщины, обе с поцарапаннымилицами, разорванными платками, приблизились, упали на колени. Одна заголосила:

— Великий тцар, все говорят о твоей справедливости! Нашсудья выгнал нас.

Аспард вскипел, ухватился за меч, готовый зарубить наглыхпростолюдинок, но Мрак остановил властным жестом.

— Погоди. Не видишь, для них это что-то такое жеважное, как для нас — защита перевала!

Первая женщина воскликнула:

— Ваше Величество! Мы соседи вот с этой... этой! Моякурица забрела в её двор, а она убила её, выпотрошила и съела.

Мрак обратил суровый взор на другую женщину. Она покачалаголовой.

— Врёт, — ответила она. — Я её курицу вообщене видела. Но у меня нет другого свидетеля, кроме Всевышних богов.

Мрак проворчал:

— Ну, богов не дозовёшься. Идите, не мешайте нам... Ониповернулись, пошли, а он громко сказал Аспарду:

— Видишь? У неё к шее прилипло куриное перо, а онаговорит, что даже в глаза не видела ту курицу.

Женщина поспешно провела ладонью по шее. Аспард злораднохохотнул, двое стражей по его кивку догнали женщину, схватили и потащили к домустаросты. Вторая с радостными криками бежала следом, призывала на головумудрого тцара милости небес.

Мрак пробурчал:

— Аспард, для них эта курица то же самое, что для нас —удержать перевал. И как бы мы ни расшибали лбы для страны, каждый видит толькосвой огород и своих кур на нём. Страну начинают защищать только тогда, когдавраг топчет его огород и хватает кур! Да и то не страну ведь защищают, а своиогороды.

— Что делать, Ваше Величество. Хорошо, хоть такзащищают.

— Хорошо, — проворчал Мрак, — но как-топаршиво, когда страна — всего лишь большой огород.

— Зато с множеством кур, Ваше Величество. Мрак подумал,согласился:

— Да, когда кур много, тогда как-то примиряешься сотсутствием... ну, отсутствием, понимаешь?

— Понимаю, — ответил Аспард грустно. — Тцаранадо понимать с полуслова.

С утра по росе, что и не роса здесь вовсе, а иней, кое-гдедаже ледок, помчались обратно в сторону Барбуса. Под копытами то и делохрустело, но когда солнце вскарабкалось ближе к зениту, от прогретой землипошёл пар, воздух заметно потеплел.

Конь мчался легко и свободно, Мрак озирал мир широкораскрытыми глазами. Бесконечность, края которой утопают в дымке, накрыта такимже бесконечно огромным голубым куполом храма, что передвигается вместе с ним. Исколько бы он ни мчался, всегда будет в середине храма. А это значит, что ему,человеку по имени Мрак, что-то уготовано, на него возлагается, от него чего-тождут...

Мир выглядел застывшим в полуденной неге, только вверхусчастливо верещит жаворонок. Мрак вскинул голову, острые глаза поймаликрохотного барда. Тот даже кувыркался от избытка счастья, и его трели тожекувыркались, рассыпались серебряными колокольчиками и прыгали по невидимымступенькам, пока не раскатывались у копыт скачущего коня.