на удивление мало пострадал во время оккупации, Берг называл «лучом света без отметин войны».

Он также совершал для УСС полевые вылазки. Например, объехал несколько мест для рыбной ловли, расспрашивая жителей, хорош ли сейчас улов. Эти пруды находились рядом с гидроэлектростанциями, на которых, по подозрению УСС, могли перерабатывать уран, – в таком случае сточные воды убили бы местную рыбу. Затем Берг перебрался во Флоренцию, чтобы проникнуть на оптический завод, оборудование которого могло быть перепрофилировано для экспериментов с плутонием. В то время Флоренцию все еще контролировали немцы, поэтому Бергу пришлось путешествовать под прикрытием. Когда он пересекал знаменитый мост Понте Веккьо, то слышал, как вдалеке рвутся снаряды. Ему удалось найти отель, где подавали пятичасовой чай, а в холле играл струнный квартет, но на этот раз такой уровень роскоши его немного смутил, учитывая нехватку еды и питьевой воды во всем городе.

Самым крупным достижением Берга тем летом стало обнаружение Антонио Ферри, эксперта по аэродинамике, который построил galleria ultrasonica – самую совершенную аэродинамическую трубу в мире. Годом ранее, в сентябре 1943 г., немецкие военные захватили лабораторию Ферри. В отличие от Фредерика Жолио, Ферри отказался сотрудничать с нацистами в каком-либо качестве, поэтому тайком пробрался в лабораторию, разбил собственное оборудование и бежал с наиболее важными документами. Он нашелся на севере Италии, в Апеннинских горах, где вместе с братом (профессором-историком) организовал отряд партизан Il Spartaco для сопротивления нацистской оккупации. Под конец двое ученых командовали группой из нескольких сотен оборванцев, взрывая мосты, устраивая засады на патрули и даже захватив штабную машину и нескольких пленных, которых держали в пещерах. Устав от нападений и желая получить документы по аэродинамической трубе, немцы предложили за голову Ферри солидную награду. Никто так и не донес на него, и Ферри ускользал от ареста месяц за месяцем.

Но там, где потерпел поражение Третий рейх, добился успеха Мо Берг. Он начал с обхаживания тещи Ферри в Риме – льстил ей и всячески очаровывал. Когда ученый позднее пробрался в город, она помогла Бергу наладить с ним контакт. При первой встрече Ферри выглядел подавленным и заявил, что намерен завязать с наукой и стать пожарным. Берг успокаивал и утешал его, а затем провел с семьей Ферри достаточно времени, чтобы завоевать их доверие; он даже научил детей физика играть в бейсбол. Видя столь доброе отношение, Ферри в конце концов растаял, и Берг вытащил из него достаточно технических деталей, чтобы в августе отправить в УСС 12-страничный отчет об аэродинамических трубах. Вскоре после этого Берг убедил Ферри подписать трехмесячный контракт на работу в Соединенных Штатах, пока в Италии не устоится политическая ситуация. Из-за иммиграционных ограничений УСС пришлось обратиться к Рузвельту, чтобы тот одобрил приезд Ферри. Получив запрос, президент усмехнулся и сказал: «Я вижу, Берг все еще неплохой кетчер».

(Разумеется, после того как Ферри попал в Нью-Йорк, американские власти не позволили ему вернуться, изобретая предлог за предлогом, чтобы задержать его в Соединенных Штатах. Смирившись с судьбой, Ферри в конце концов стал гражданином США и внес огромный вклад в развитие американской авиации. Именно он помог спроектировать самолет, на котором несколько лет спустя Чак Йегер преодолел звуковой барьер.)

Но, даже находя ведущих ученых, Берг – на то он и Берг – все же умел довести своих боссов до белого каления, в основном пропадая на несколько недель. Самое вопиющее исчезновение произошло в конце августа, когда УСС решило отправить его в Париж для установления контакта с Фредериком Жолио. Управление разослало телеграммы во все отделы между Касабланкой и Флоренцией, спрашивая, не встречал ли кто-нибудь их шпиона. Никто не встречал.

Возможно, оно и к лучшему, что Берг не пересекся снова с Борисом Пашем, а то, глядишь, дошло бы до смертоубийства. Кроме того, УСС уже планировало другое, более опасное задание для своего звездного кетчера.

Глава 49

«Увидимся»

Вечером 12 августа 1944 г. 44-летняя Ада Вестгейт болтала с соседкой возле своего дома неподалеку от Нью-Делайт-Вуд на крайнем востоке Англии, когда в небе появился самолет. Женщины наслаждались закатом после чудесного летнего дня; они наверняка заметили самолет, поскольку он летел довольно низко, издавая ужасный рокот, но в те дни полеты бомбардировщиков были делом привычным, так что это вряд ли произвело на них большое впечатление. Пока самолет не взорвался.

Небо озарила гигантская вспышка, за которой последовал сногсшибательный взрыв – в буквальном смысле: это была не столько звуковая, сколько ударная волна. Ошалевшая Вестгейт подумала, что это ударила «Фау-1». С ней жил двоюродный брат, который недавно бежал из Лондона после того, как такая ракета уничтожила его дом, и ей стало дурно при мысли, что он мог погибнуть здесь, в «безопасной» части Англии. Беспокоясь о нем, она заковыляла к входной двери – и обнаружила, что двери нет. Сорванная с петель, она валялась во дворе. Под ней лежал кузен.

Слава богу, он не пострадал, поэтому, стряхнув с его одежды пыль, Вестгейт попросила племянницу, которая тоже жила с ней, принести пальто: она хотела пойти проверить, как дела у соседей дальше по дороге. Племянница вбежала в пустой дверной проем, чтобы подняться наверх, но через мгновение выскочила назад. Оказывается, второго этажа тоже не было. «Тетя, – воскликнула она, – потолок обрушился!»

Взрыв «Стильного черного костюма» оказался крупнейшим в истории до проведения атомного испытания под кодовым названием «Тринити» 11 месяцами позже. Гигантский желто-зеленый огненный шар заполнил небо, а мгновением позже всюду полетели обломки, среди которых был один целый двигатель с еще крутящимися в воздухе пропеллерами. Ударная волна сорвала крыши с нескольких домов и выбила окна в радиусе до 15 км. Когда огненный шар потух, его сменил в небе чудовищный осьминог, словно предвещавший Апокалипсис: густое черное облако дыма протянуло щупальца туда, куда летели обломки. В течение следующей недели местные жители находили фрагменты самолета на расстоянии до полутора километров от эпицентра. Человеческих останков обнаружено не было, нашелся только кусок парашютного шелка, запутавшийся в ветвях дерева.

Ввиду того, кем был отец Джо Кеннеди, за катастрофой последовало то, что один очевидец назвал «самым тщательным расследованием, которое я когда-либо видел». Военно-морской флот подготовил два собственных отчета, нанял экспертов по электронике из радиокомпаний RCA и CBS, чтобы они написали еще один, а затем распространил все отчеты для комментариев. Никто так и никогда не выяснил, что вызвало взрыв, но отчеты опровергли некоторые теории, включая диверсию, утечку топлива, искры статического электричества из ближайших облаков и шальные пули с земли. В основном эксперты изучали устройство активации взрывателей. Британцы в то время пытались глушить немецкие линии связи радиопомехами, поэтому случайный сигнал вполне мог замкнуть цепь. После чего, как и опасались электрики, соленоид возле металлического штифта, вероятно, перегрелся и привел в действие взрыватели. Почему взрыв произошел сразу после того, как пилот самолета-«матери» направил «Стильный черный костюм» влево, осталось неизвестным; возможно, это было совпадение.

Но Кеннеди ничего этого не узнали. 13 августа члены семьи находились в своей резиденции в Хайаннис-Порте, там, где Джо расплакался от отчаяния, завидуя геройской славе своего брата. Бинг Кросби пел на фонографе «Увидимся» (I'll Be Seeing You), когда мать Джо, Роза, заметила подъехавший темный седан. Из него вышли два капеллана ВМС. Она побежала наверх, где дремал Кеннеди-старший. Он спустился, выслушал священников и в слезах ринулся обратно наверх. Все остальные тоже начали рыдать. Единственным, кто сохранил присутствие духа, был Джек. Он взял 12-летнего брата Тедди за руку и сказал: «Джо не хотел бы, чтобы мы сидели и рыдали. Он хотел бы, чтобы мы пошли покататься на лодке». Тедди на всю жизнь запомнил его чуткость.

Как Джо и обещал в своих последних письмах, он получил медаль за боевой подвиг – «Военно-морской крест». Наконец-то он сравнялся с младшим братом. По соображениям секретности (и, возможно, чтобы замаскировать свои ошибки) командование ВМС ничего не сообщило семье Кеннеди