вырезка стихотворения из «Литературной России» за 1990 год репрессированного большевиками в 1937 и похороненного на полигоне в Бутово замечательного казачьего поэта Георгия Денисова. Потомок волжских иереев Роман Беневоленский как-то слышал о нем в связи с тем, что тот происходил из семьи священника селения Донская Балка Новогригорьевского уезда Ставропольской губернии. А посему эти чудом уцелевшие строки из тетради уже покойного друга словно электрическим зарядом ударили в разум советника Росатома, растекшись по его душе обжигающей кипучей лавой, ведь они, написанные сто лет назад, возможно, в 1933 году, о настоящем – о том, что происходит именно сегодня:

Уже приспели гибельные дни —

Боянов стих летит по медным струнам,

Кровавые встают, мутнея, Луны,

Обиды древний лик из глубины возник.

Над тёмными просторами полей

Машинных табунов скрежещущее ржанье,

И гуд, и рёв, и стягов колыханье

Сплелись в одном клубящемся узле.

В дыму костров полёт зловещих птиц —

Раскинул враг победные становья,

Обрызгана земля дымящеюся кровью

И чёрным молоком железных кобылиц.

О Русь? Твой горький час шеломом не испит,

Вновь рыжие лисицы пробрехали,

Суля тебе погибель на Каяле

Под сталью тяжкою бесчисленных копыт.

И вот распад и горестный поло́н,

И вдовий вопль над пажитью целинной,

А время выстлалось унылою равниной

И каждый миг тоской испепелён.

Но плотно, как зерном, засеяна земля

Костями тех, кто пал на перепутьях,

Пора вязать разрозненные прутья,

По крохам собирать забытое в полях.

Уж в облаках червлёные щиты,

Волна червлёная у берегов донецких.

Пусть кличет Див: над пленом половецким

Взойдут суровые посевы Калиты…

«Волна червлёная у берегов донецких», – повторил про себя Роман Беневоленский: резкий комок с оскоминой подступил к его горлу – и он дал волю своим слезам по неосуществившейся встрече с другом, а по сути названным братом, все же несущей будущую надежду, о которой кличет славянский вестник Див.

Уже за обедом, когда все молча доедали в постную пору украинский наваристый борщ с салом и пампушками, памятуя, что они в походе, Олег Вихнянский, воспитанный в московском детстве на сказках своей харьковской бабушки о всякой малороссийской нечисти и нежити, сам предложил нанести удар тремя одиночными выстрелами из РСЗО «Град» по координатам хаты наваждений Филона Кмиты-Чернобыльского: локацию строения с подворьем сегодня точно определили десантники во время поиска сталкера Глеба Галашко. Подполковник был прав: дом уже к ночи мог исчезнуть, а тогда – поминай как звали. На чем и порешили. В 15.00 расчет приданного десантному батальону «Града» трижды ударил по установленным координатам, а к 16.00 командир экипажа несколько отклонившегося от курса по указанию начальства российского фронтового вертолета, патрулировавшего зону отчуждения, доложил о полном уничтожении жилой постройки с усадьбой у большой поляны в 4,5 км от Припяти, причем Чернобогов мегалит нисколько не пострадал.

Хата в чернобыльском лесу в зоне отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС

Утром 29 марта командование российской группировки, дислоцированной в районе городов Чернобыля и Припяти, получило секретную директиву из генштаба об отводе войск через союзную Белоруссию на Донбасс. Началась эвакуация военнослужащих и прикомандированных специалистов Росатома с территории ЧАЭС и расположенного в Чернобыле Института проблем безопасности атомных станций. Хоть тело Глеба Галашко пребывало еще в морге, дожидаясь киевских родственников, его душу, тем не менее, как и положено, помянули за столом в обед в столовой ЧАЭС на девятый день с его смерти, совпавший с оглашением директивы об отступлении с занимаемых позиций на киевском и черниговском оперативных направлениях. Роман Беневоленский передал станцию местным атомщикам и по итогам подписал с ними акт об отсутствии претензий к российской стороне, а ранним утром уже находился в головном броневике колонны, разместив изъятые документы и ценные для науки предметы из зоны ЧАЭС на следующих за ним броневиках «Тигр» и «Уралах». Через окно броневика взирая в последний раз на объект «Укрытие» или саркофаг четвертого энергоблока ЧАЭС, он произнес слова из Бхагавадгиты на санскрите, сказанные в июле 1945 года при успешном испытании первой атомной бомбы в Лос-Аламосе выдающимся американским физиком Робертом Оппенгеймером:

divi sūryasahasrasya bhavedyugapadutthitā | БхГ 11.12

yadi bhāḥ sadṛśī sā syādbhāsastasya mahātmanaḥ ||12 БхГ 11.12 ||

Если бы светы тысячи солнц разом на небе возникли,

Эти светы были бы схожи со светом того Махатмы.

Эту строфу из великой древнеиндийской поэмы он выучил наизусть вслед за Оппенгеймером, когда уже после Чернобыльской аварии во время службы в управлении Московского округа гражданской обороны ему удалось приобрести у книжных спекулянтов на Арбате ашхабадское издание «Бхагавадгиты» (1977 года) в самом точном русском переводе Бориса Леонидовича Смирнова. Тогда же ему подумалось: «Кто сей махатма, как не Чернобог?».

Из Припяти колонна, возглавляемая генерал-майором Василием Переверзевым и подполковником Олегом Вихнянским, выдвинулась по пути вдоль железнодорожной ветки на Славутич, имея в виду вскоре пересечь украинско-белорусскую границу у р. Несвич, а далее, достигнув большой автомобильной трассы и оставив позади белорусский районный центр Комарин, прошествовать по ней вплоть до Брагина. Однако уже у самой границы между двумя республиками колонна была атакована ДРГ спецназа украинской погранслужбы и, как всегда в таких случаях, целью оказался головной автомобиль: били по нему из двух усиленных натовских гранатометов с небольшого расстояния и наискось: водитель сержант-контрактник из Орла Саша Филимонов и лейтенант Сергей Воскресенский из Санкт-Петербурга погибли мгновенно, Роман Беневоленский был тяжело ранен в живот и грудь, а крупными осколками от лобового стекла у него оказались сильно обезображены правый глаз с глазной впадиной. Колонна приняла бой, быстро развернув минометы и, вскоре рассеяв украинских пограничников, пятеро из которых лежали бездыханными в пятнадцати метрах от дороги на лесной опушке. Романа Беневоленского быстро вытащили из броневика с убитыми сразу же военнослужащими, Олег Вихнянский пытался вызвать вертолет, чтобы срочно доставить советника Росатома в близлежащий госпиталь, сетуя на то, что позволил ему занять место в головном броневике колонны, но было уже поздно. Перед смертью, истекая кровью и теряя силы, Роман Беневоленский прошептал первое четверостишие великолепного стихотворения Геннадия Шпаликова, прозвучавшее в знаменитом кинофильме «Подранки» (1976 год) режиссера Николая Губенко:

По несчастью или к