И меня осенило — сон мгновенно развеялся:

— Им нужна была магия! — на эмоциях воскликнула, подавшись вперед, но вцепившись в край алтаря, тише заметила: — Вы сказали, что эльфы рождались с Единством, а у людей его не было.

— Асфирель, у всех рас, кроме людей, было Единство. У многих слабое, у соггоров сильное. У нашей расы было знание, которое мы хранили в строжайшей тайне.

— Ваша Обитель стояла у истока реки Истины.

— Лиловый рассвет, — мечтательно улыбнулся соггор. — В его святилище впускали только достойных.

— Полуразрушенный дворец неподалеку… — Вспомнила башни, увитые растительностью.

— Я завидую тебе, Асфирель, — с печалью в голосе признался наставник, — хотел бы я увидеть то же, что видела ты.

— Простите, наверное, мне не стоит…

— Успокойся, — он накрыл мою руку своей — от гладкой ладони исходила прохлада. — Соггоры знали: если окунуться в реку с головой хотя бы раз, глотнуть ее воды, вдохнуть хотя бы капли, то Единство усиливается. Взрослому потом приходилось работать над балансом между духами и собственным «я», как сейчас тебе, а с детьми проще.

— Они учатся этому, как языку, — кивнула я.

— Да, незаметно и легко все воспринимают. Соггоры окунали в реку годовалых малышей, — сжал руку, а затем убрал ее. — Эта сила помогала нашим предкам править миром. Дополнительное влияние на другие расы. С виксартами и васовергами всегда было трудно справиться, а когда у них еще и Единство было…

— Насколько я помню, васоверги не признают духов.

— Раньше было иначе, просто не все духи предпочитают, чтобы ими управляли. Поэтому силы васовергов были ограничены, а вот у людей…

Наставник тяжело вздохнул, задумался ненадолго, а затем чуть качнул головой, будто стряхнул оцепенение, и продолжил:

— Соггоры видели, что люди часто умирали из-за слабости. Мои предки хотели помочь, Асфирель. Первые человеческие маги родились и были воспитаны в Обители Лилового Рассвета.

— Человеческих детей окунули в реку, — поняла я.

— Окунули. Соггоры не надеялись, что успех будет, но он был колоссальным. Понимаешь, Асфирель, каждой расе присуща какая-то ярко выраженная черта, но у вас такой нет. Вы всегда непредсказуемы — сильно зависите от настроения. Когда Единство было с нами, мы восстанавливали силы с помощью еды, соков. Воды реки Истины питают все вокруг. Восстановление было медленным, и поэтому мы тратили магические силы с умом. Но у людей все было иначе. Вы восстанавливали силы быстрее, гораздо быстрее, а духи… В вас сочетались силы, которые не могли уживаться в других существах.

— Соггоры боялись людей, — перебила я. — Поэтому выступили против?

— Нет. Соггоры любили людей, да и сейчас… Вы притягиваете своей сложностью. Посмотри на Кейела, — кивнул в сторону пустого дверного проема. — Когда он уходил, был совсем другим. Я помню его: мальчик улыбался, смеялся, учился это делать, но глаза были безжизненными. И сейчас, когда он вернулся, мне трудно угадать какой он. Каким духам служит, в чем его слабости, а в чем сила. Куда проще охарактеризовать второго Вольного, пришедшего с вами. И тогда, много столетий назад, ваша многогранность поселила сомнение в соггоров. К тому же названный брат Гар’хорта стал прекрасным примером, отображающим вашу опасную сторону. Он обладал цепким умом. Хоть и рос в рабстве у малообразованной расы, но научился читать, писать и считать. Он же заметил, что самые сильные человеческие маги были выходцами Обители Лилового Рассвета, и рассказал об этом Гар’хорту.

— И они стали охотиться за зельем духа…

Я посмотрела на пол. На каменных плитах растянулись трещины, напоминающие густые ветки.

— Соггоры всегда были бдительными, и многое понимали, но у нас есть некоторый недостаток, не позволяющий нам вовремя остановить того, кто несет угрозу. Мы до последнего ждем и надеемся на лучшее. И когда соггоры узнали о желаниях брата Гар’хорта, взвесили все риски, рассудили, что людям рано давать свободу. Кто знал, что беловолосые шан’ниэрды так активно схватятся за идею, о которой правители хотели тихо забыть? Если бы другие расы узнали о их тайне, о том, что река Истины укрепляет Единство и дарует больше сил, то развязалась бы война.

— Она и без того развязалась, — глухо произнесла я.

— Развязалась, — в тон мне согласился он. — Соггоры не могли дать людям свободу. Друг Гар’хорта показал, что люди не только терпят, как гелдовы, не только живут полной жизнью, как фангры, если дать им волю, но и, обладая жадностью эльфов, могут атаковать, как васоверги. Асфирель, если вы получаете хоть немного превосходства над другими, то стремитесь подчинить. Вы, как беловолосые шан’ниэрды, не готовы принимать чужие предпочтения, не готовы мириться с ними. Почему-то видите в них угрозу и подавляете.

— Неправда, — слабо воспротивилась, покачивая ногами. — Сейчас люди в Фадрагосе…

Замолчала. Сейчас люди в Фадрагосе — низшая раса. Без Единства, мы еще и слабые, но при этом… «Посмотри на Кейела». При этом своей непредсказуемостью побеждаем и вызываем беспокойство в мировом порядке.

— Если сейчас рассказать об этом всем, вам все равно не поверят, — твердо произнесла я.

— Кто-то поверит, — равнодушно отозвался соггор, тоже покачивая ногами в темп мне. Все еще не теряет надежды стать моим наставником? Пытается вызвать симпатию, подражая. — Но тот, кто поверит, захочет отомстить Энраилл. Мир погибал, Асфирель. Расы истребляли друг друга, ненависть стала похожей на запутанный клубок крепких нитей. Те, кто хорошо знает историю предков, поймут, почему Энраилл отобрали Единство.

Он снова тяжело вздохнул, и я договорила вместо него:

— Но те, кто далек от высших гильдий, будут считать, что соггоры и Энраилл просто не позволили от рождения сильным расам стать еще сильнее. Да, васоверги и виксарты будут крайне расстроены.

— И не только они. Вольный, пришедший с вами, немногим похож на истинного беловолосого шан’ниэрда. Поверь, они начнут искать вариант, как победить проклятие и получить Единство с помощью реки Истины.

— А если сообщить, что самой сильной расой в итоге станут люди?

— Тогда сначала убьют вас, а потом начнут искать способ снять проклятие. И попутно уничтожат всех, кто все это время защищал Энраилл. И в этом даже есть какая-то ирония, ведь первыми пострадают те, кто хранит и распространяет искаженные знания о них. Мудрецы, Энраилл… Первыми пострадают они же сами.

Я насторожилась. Украдкой глянула на соггора.

— Ты же знаешь о мудрецах? — спросил он. В черных глазах почудился лукавый блеск.

Зачем спрашивает, если уже открыто сообщил о них?

— А Кейел, случаем, у вас не учился? — язвительно поинтересовалась, стараясь разгадать намерения старика.

— К сожалению, нет, — улыбнулся, отчего края шелушащейся кожи на подбородке блеснули, — но он учился у Десиена, а я много времени проводил рядом с этим хитрым балкором.