Паладин молчит.

– Мне жаль, – тихо говорит Киррея, и я почему-то представляю, что она отводит взгляд. Возможно, действительно отводит – не все умеют равнодушно использовать людей, хоть она и в своём праве… – Но ты приносил клятву, присягал Кирремии, и она не даст тебе со мной спорить. С другой стороны… Кристиан, я зачем-то нужна им живой. Так что Ирби на самом деле ничего не угрожает! Выясним, где они держат Киррона – я уверена, её доставят туда же, и освободим всех до того, как успеют причинить вред… Ты ведь чувствуешь Ирби из-за поводка, несмотря на любую магию… Мы обязательно её освободим.

– Почему вы не попросите о помощи мужа? – вместо ответа спрашивает Рравеш. – Он, кстати, очень просил вас как можно скорее вернуться. Ну или хотя бы покинуть Кирремию.

Она молчит некоторое время. А потом вздыхает, отчего-то почти виновато:

– Он не может ступить на территорию Кирремии. Так уж получилось. Чем он угрожал на этот раз? Опять грозился вторую жену взять, раз первая всё равно долго не проживёт?

– Ничем, Ваше Величество, – отзывается Рравеш. – Он просто за вас волновался.

Я перестала подслушивать и вылезла из ванной. Зла не было, только лишь пустота. Я всё понимаю, я прекрасно помню, что это за ад, когда клятва заставляет поступить не по сердцу и не по уму. Но я совершенно не хочу сдаваться каким-то пришлым вампирам для похищения с невнятными перспективами… и очень хорошо понимаю, что у меня выбора нет. Клятва заставит, и паладин дёрнет за поводок. Возможно, сам себя за это будет ненавидеть, но дёрнет. А если нет… останется у барьера разгребать нежить и окончательно спятит от жажды? Жуткий вариант развития событий… Но я же сама не настолько рехнулась, чтобы даже не попробовать сбежать и спастись?..

Я лежала на кровати, неподвижно, уставившись в потолок, и не находила ответа на этот вопрос. Вернее, находила. Но он был какой-то не такой: всё получалось, что рехнулась, ещё и не настолько…

Появление Рравеша я чуть не пропустила. Вряд ли он договорился с магами, скорее, обошёл их защиту. Силён. И точно так же уязвим как и все остальные для ловушки из собственных клятв и принципов. Увы. А Киррея отлично читает и пишет в чужих душах…

– Ирби, – тихо зовёт паладин.

Напрасно. Я образцово притворяюсь, что сплю. Дыхание, пульс, температура тела… Имей совесть, Рравеш, и проваливай. Что бы там у тебя ни было, подождёт до завтра. Завтра я, наверное, буду невозмутимой и уравновешенной, а сейчас пока не могу. Мне с собой никак не договориться.

– Отлично, – вполголоса усмехается никогда прежде не разговаривавший сам с собой паладин-некромант. – Бесчувственная жертва для некромантского обряда даже удобнее!

И тянет с меня одеяло.

– Ищи себе материал для зомби в другом месте! – огрызаясь, я тяну одеяло на место.

Нет ничего глупее и унизительнее, чем вывалить на паладина мучающие меня сомнения, но я всё равно думаю об этом пару мгновений. Но нет. Бесполезно. И в самом деле унизительно. Я же не Киррея, чтобы словами переписывать душу, а на семейные скандалы я насмотрелась, проникая в чужих обличьях в самые разные дома. Нет ни красоты, ни достоинства в том, чтобы вывалить свою боль и обиду: ты меня не любишь. Одно унижение.

– В другом месте тебя нет, – усмехается в ответ мой ночной гость. – Ирби, мне нужно совсем немного времени. Я просто дам тебе дополнительную защиту.

Придирчиво и демонстративно осмотрев Рравеша и не обнаружив при нём ритуального кинжала, я смирилась. Позволила колдовать надо мной, хотя никак не могла отделаться от мысли – а не дополнительные ли знаки подчинения он на мне выводит? Какие-то руны, от которых не осталось на моём теле никакого следа…

– Ты ведь не собираешься сделать из меня некроманта? – всё-таки подозрительно спрашиваю. Ибо суть ритуала от меня так и ускользает.

– Нет. Из метаморфа невозможно сделать некроманта. Только зомби, – серьёзно отвечает паладин. И легко уворачивается от пинка. – Вот и всё, Ирби. Хороших снов…

Вот так. Он не говорит ничего лишнего. А я не спрашиваю.

А потом так и лежу без сна до самого рассвета, слушаю стук своего сердца… Думаю.

Я могу заставить сердце стать маленьким, или очень большим, я могу менять его как угодно, могу заставить биться быстрее, а могу замедлить так, что меня сочтут мёртвой… Но я ничего, совершенно ничего, чёрт возьми, не могу сделать, чтобы оно не болело.

Может быть, всё-таки самое время уйти? Бросить всё и стать птичкой… Я столько лет была одна против всего мира, разве я что-то ему должна? И будет даже интересно проверить – далеко ли я успею улететь этой самой птичкой, прежде чем Рравеш дёрнет за поводок…

Тук. Тук. Тук.

Беспокойное, глупое.

А если не дёрнет? Долго ли я проживу, ведь его могут убить… Западня. Ловушка, из которой метаморф так и не нашёл способ выбраться.

И лезет ещё в голову совсем уж нелепое: улететь – предать его первой. Люди хотят гарантий, всегда хотят гарантий прежде чем доверить другому хоть что-то ценное, а уж если себя! Я… Я, кажется, тоже хочу, хоть и понимаю, что это не только трусливо, но и глупо. “Никогда” – совершенно неприемлемое слово для того, кто планирует прожить дольше нескольких дней…

Монетка – я опустилась до гадания – взлетает один раз, другой, третий… и ложится всегда одинаково. Уйти. Уйти. Уйти прямо сейчас.

Я заставляю себя уснуть на рассвете. В конце концов, вампиры пришли бы ночью, теперь уже не придут.

На следующее утро на наш постоялый двор ввалился отряд инквизиторов. Ровно двенадцать. Может, конечно, совпадение, чего только не бывает в жизни… но подозрительно. Отвести глаза так, чтобы служители Инквизиции ничего не заподозрили – совсем не просто, но имперские маги хороши, да и Рравеш теперь снова в силе… Так что гости, скорее всего, несолоно хлебавши уйдут… если это и правда всего лишь совпадение.

– Руан!

М-да. Маги хороши, но не настолько чтобы незаметно укрыть от инквизитора, которого называют вот прямо по имени. Иррийна, чтоб её! Таращится на главного в отряде инквизиторов так, что не приходится сомневаться – один из её поклонников, в чьей преданности она отчего-то уверена. Так же, как и в собственной неотразимости…

– Ваше Величество! – тут же реагирует инквизитор. Опускается на колено, и остальные за ним. – Какое счастье, что мы вас нашли! Позвольте вас сопровождать!

– Куда? – всё же достаёт ума спросить у королевы, но, кажется, ответ не интересует – она уже тянет к нему руку. И инквизитор её не разочаровывает:

– Куда прикажете, моя королева!

И руку целует. А она окончательно растаяла, кажется, даже мстительный взгляд на Рравеша бросила – дескать, вот ты не оценил, а некоторые ценят… Дура, всё-таки неисправимая дура. Хоть и хитрая, когда не надо.

Пока королева любезничает, маги смотрят на меня. Ну конечно. Предполагается, что я сейчас загляну в души этих мрачных воинов света и скажу, действительно ли они так светлы и неподкупны… Чтобы не разочаровывать зрителей, добавляю искр в глаза и старательно рассматриваю инквизиторов. Вот у этого проблемы с желудком, видно по цвету кожи. Но я совершенно не в курсе, можно ли несварение отнести к свидетельству благонадёжности или наоборот неблагонадёжности… А вот Руан нынче ночью был с женщиной, запах ещё не выветрился… Женщина обычная. Не удивлюсь, если замужняя… Рравешу, как я помню, тоже ничего не мешало знаться с другими женщинами, обожая королеву. Что, в общем-то, и правильно, наверное. Если дама взаимностью не отвечает… или вообще пропала, нужно отвлечься и утешиться. А вот этот злоупотребил вчера спиртным, и у него болит голова… этот не уверен в себе – сутулится и хорохорится…