– Чего, решила, меня накажут за поведение? Ха, не надейся.Вот скоро ты сдохнешь, мы с папочкой вдвоем жить станем!

Но получилось иначе, первым скончался Иван Петрович.

Настя на похоронах рыдала так, что у немногочисленныхпровожающих кровь стыла в жилах. Зоя Андреевна, как ни старалась, не сумелавыдавить из себя ни слезинки.

Не успела земля на могиле осесть, как вдову вызвали кместному начальству.

– Тебе лучше уехать, – нервно сказал полковник.

– Куда? – испугалась Зоя.

– Не знаю, но побыстрее, – велел тот.

Зоя впервые стала сопротивляться.

– Я вдова военного, – напомнила она, – с маленьким ребенкомне имеете права меня прогонять!

Полковник мрачно посмотрел на нее, потом взял с подоконникакоробку, снял крышку и сказал:

– Смотри!

– О господи! – воскликнула женщина – внутри лежал кот, явноубитый злой рукой, на трупике была записка: «Это за папу, и это только начало».

– Девка твоя маленькая, – зло сказал полковник, – черт срогами, убила Барсика и под дверь нам коробку поставила, жена с сердечнымприступом лежит, кот ей вместо ребенка был! Проваливай куда хочешь, иначе я засебя не ручаюсь!

Зоя Андреевна не рассказала Анфисе, кто помог ей устроитьсяна работу в Фолпино. За десять дней до отъезда Настя ночью вылила на спящуюмать чайник кипятка, по счастью, девочка промахнулась, не попала Зое на голову.

– Ниче, – протянуло исчадие ада, когда испуганная матьвскочила, – я тя еще достану!

Но потом Настю скрутил аппендицит, и она умерла!

Анфиса на секунду замолчала, затем вдруг сказала:

– Знаете, мне уж потом, когда Зоя уехала, нехорошая мысль вголову пришла: специально мать дочь к врачу не повела и грелочку ей положила.Никто не подкопается – в дороге дочку скрутило, никаких подозрений: перитонит –и нет Насти.

Я вздрогнула.

– Думаете, она убила дочь?

– Теперь я уверена в этом, – сказала она. – Мать, междупрочим, с медицинским образованием, должна знать: прогревать воспаление нельзя.

– Может, она просто дура? – предположила я. – И потом, когдаона закончила мединститут? Моталась всю жизнь вместе с мужем по захолустью,небось все знания растеряла.

– Хитрая она очень, – покачала головой Анфиса, – ИгорьНикитович так же, как вы, подумал, да и остальные тоже, и я со всеми солидарнабыла.

– Преступница ни за что бы не стала рассказывать про грелку,– сказала я, – зачем ей на себя подозрения навлекать?

Анфиса бросила остатки бинта на стол.

– Нет, ты не права. Вскрытие же делают, патологоанатомзаключение дает, он точно определил, когда воспаление началось, она все хитрорассчитала. Решила прикинуться дурой, потянуть время, авось перитонит случится.Кто в этом виноват? Судьба! И у нее получилось. Врала она много! Знаешь, когдая поняла, что дело нечисто?

– Ну?

– Уже после ее отъезда! Зоя в Алехине почти две неделипровела. Стонала постоянно: никого из родных у меня нет, друзей тоже, муж всехот дома оттолкнул, денег ни копейки. Ну я ей и предложила: «Останавливайся уменя, изба большая, места полно!»

Зоя с радостью согласилась.

У нее была при себе небольшая сумка со шмотками. Устроившисьу Анфисы, она распаковала нехитрый багаж, повесила пару платьев на вешалки. Таквот, никаких детских вещей при Килькиной не было. Получалось, что мать везладочь даже без запасных трусишек. Неужели девочке не захотелось взять на новоеместожительство куклу или мишку? Правда, Настя села в поезд уже больная, ейбыло не до развлечений. Но, скорее всего, Зоя отлично знала: дочери осталосьжить считаные часы, зачем переть с собой лишний багаж? А еще потом выяснилось:Зоя потеряла свидетельство о рождении дочери, Анфисе пришлось помогать сполучением разрешения на похороны бедной Насти.

Странно проходил и отъезд самой Зои из Алехина. Она решиласесть на электричку, которая отходит от станции в 13.10. Рано утром Зояспросила у Фисы:

– Скажи, Тришкин лес – это где?

Анфиса удивилась:

– Зачем тебе?

– Да какие-то бабы на улице говорили, что в Тришкином лесу увас медведи водятся!

Фиса сказала.

– Может, и так! Место глухое.

– И где оно?

– Если сойти в Крестове, – пояснила медсестра, – и двинутьнапрямик через лес, то километров через пять будет Тришкино. Место с дурнойславой, там раньше деревня была, хотя это громко сказано, четыре дома стояло, водном колдунья жила, я ее еще застала, жуткая старуха! Чем только она незанималась: аборты делала, привороты, зелья варила. А потом умерла, в Тришкинесейчас никого нет, лес вокруг глухой, словно не Москва в двух шагах, а Сибирь.А еще там неподалеку свалка, отбросы на машинах привозят, если жгут дрянь, тозапах в Тришкино ползет. Чего ты интересуешься?

– Просто так, – пожала плечами Зоя, – название смешное –Тришкин лес.

На этом беседа завершилась, в тринадцать десять Зоя укатилаиз Алехина. На следующий день к Фисе подошла местная санитарка, баба Лена, испросила:

– Слышь, у энтой, у которой дочка померла, еще дети есть!

– Почему ты так решила? – удивилась Фиса.

– Я к сыну в Москву поехала в семнадцать ноль пять, – охотнопояснила баба Лена, – гляжу, энта входит в Крестове, села через лавку от меня,вагон пустой был. Да не одна, а с девчонкой лет девяти-десяти. Я еще подумала:«Во! Сама приличная, а девчонка в рвань закутана, грязное пальто размером накорову, на ногах сапожищи мужские».

– Ты ошиблась, – ответила Фиса, – я Зою отправила втринадцать десять, и она была одна. Просто тебе пассажирка похожая встретилась.

– Не, это она, – настаивала баба Лена, – куртка ейная,синяя, пуховая, шапка мохнатая и сумка клетчатая. Интересно, что за девка с нейбыла? Не чужая! Тихо-тихо сидела, скрючилась и молчала! За дорогу ни звука неиздала! В Москву приехали, она ее со скамейки сдернула и шипит: «Двигайсяживей!» Я их обогнала и оглянулась. Точно, она! А девка хоть и маленькая, да,похоже, наркоманка, глаза чисто пуговицы! Без выражения!