— Опять же не твоё дело. Ты бы не понял, если бы ярассказала, а опасен он только если со мной никого нет, когда это случается.

— Что случается?

— Смотри предыдущий ответ.

— Если это может помешать работе офиса, я должен знатькак менеджер.

И опять он был прав, но я не знала, как ему сказать, ничегоне говоря.

— Никому ничего не помешает, если Мэри никого неподпустит к двери, пока мы не кончим.

— Что кончите? — не понял Берт.

Я посмотрела на него как можно более красноречиво.

— Но ты же не хочешь сказать…

— Что не хочу сказать?

Берт закрыл глаза, потом открыл и высказался так:

— Если я не хочу, чтобы твой бойфренд сидел в приёмной,то уж тем более на фиг не хочу, чтобы ты с ним трахалась у себя в кабинете.

Берт был возмущён, что бывает с ним редко.

— Надеюсь, до этого не дойдёт.

— Почему же это такой эффект оттого, что ты — слугаМастера Сент-Луиса?

Хороший вопрос, но я не собиралась посвящать Берта в такиеподробности.

— Просто повезло.

— Я бы сказал, что ты все придумала, но если бы тырешила меня как-то разыграть, то это было бы не так.

Последнее замечание показало, что Берт меня знал лучше, чемя думала.

— Да, не так.

— Так ты стала вроде как… нимфоманка?

Можете не сомневаться, Берт правильное слово найдёт.

— Да, Берт, я стала нимфоманкой. Мне так часто нуженсекс, что я повсюду таскаю с собой любовника.

У него глаза полезли на лоб.

— Успокойся, босс, надеюсь, сегодня будет исключение, ане правило.

— А что особенного сегодня?

— Слушай, Мэри мне велела идти к тебе в кабинет, кактолько я вошла. До того, как ты узнал, что я привезла с собой бойфренда илиприехала в чёрной юбке, которая короче, чем тебе нравится. Так что ты меня неза тем позвал, чтобы обсуждать мой гардероб и мою интимную жизнь. О чем пойдётречь?

— Тебе никогда не говорили, что ты бываешь до грубостирезкой?

— Говорили. Так что стряслось?

Он выпрямился — весь такой профессиональный, готовый кобработке клиента.

— Мне надо, чтобы ты выслушала меня, перед тем как начинатьорать.

— Ух ты! Берт, я с нетерпением жду продолжения.

Он нахмурился:

— Я отказался от этой работы, зная, что ты за неё невозьмёшься.

— Если отказался, так что мы обсуждаем?

— Они удвоили гонорар за консультацию.

— Берт!

— Нет-нет, — он выставил ладонь, — я всеравно отказался.

У меня на лице крупными буквами было написано, что я ему неверю.

— Не помню, чтобы ты хоть раз отказался от таких денег,Берт.

— Ты мне составила список дел, которыми ты заниматьсяне будешь. С тех пор, как ты мне его дала, я хоть раз тебе посылал что-нибудьиз этого списка?

Я на секунду задумалась и покачала головой:

— Нет, но сейчас собираешься.

— Они мне не верят.

— Не верят чему?

— Они твердят, что если ты только их увидишь, тосделаешь, что они просят. Я им сказал, что ты не станешь, но они предложилипятнадцать тысяч долларов за час твоего времени. Даже если ты откажешься отработы, деньги останутся у «Аниматорз инк.».

Когда я сказала, что у нас юридическая фирма, я говорилавсерьёз. Это значит, что деньги идут в общую кассу для всех. Чем большезарабатывает каждый, тем больше получают все, хотя у некоторых процент больше —по старшинству. И если я откажусь от этих денег, не просто мне будет ущерб илиБерту обида, а меньше получат все. У этих всех есть жены и дети. У Мэнни дочьсобирается в очень дорогой колледж, а Джеймисон платит алименты трём бывшимжёнам. Душещипательно, конечно, но в общем у всех наших, кроме Ларри, расходывыше моих. Так что я стала спокойнее насчёт хотя бы поговорить с людьми,предлагающими оглушительные суммы. Иногда спокойнее.

— Что за работа? — спросила я. Не слишкомдовольным голосом, но спросила.

Берт расплылся в улыбочках. Иногда я подозреваю, что за всемэтим дворцовым переворотом он и стоял, но Мэнни с Чарльзом клянутся и божатся,что нет. Джеймисону я бы все равно не поверила, потому и спрашивать не стала.

— У Браунов погиб сын три года назад. Они хотят, чтобыты его подняла и задала несколько вопросов.

Я очень недобро прищурила глаза:

— Рассказывай все, Берт. Пока что мне отказываться неот чего.

Он прокашлялся, заёрзал. Берт не часто ёрзает.

— Ну, в общем, его убили.

Я аж руками всплеснула:

— Берт, ты что, спятил? Я не могу поднять жертвуубийства! Никто из нас не может. Я тебе дала список отказов для нас для всех поюридическим причинам, и там это есть.

— Но ты же это делала?

— До того, как выяснила, что случается, когда поднимешьжертву убийства в виде зомби, и до того, как вступили в силу новые законы.Убитый встаёт из могилы и идёт к своему убийце без всяких «но» и «если». Онпрорвётся сквозь всех и вся, кто попытается его остановить. У меня это дваждыбывало. Зомби не отвечают на вопрос, кто их убил, они прут напролом к тому, ктоэто сделал.

— А нельзя, чтобы за ними шла полиция, используя их какищеек?

— Эти ищейки отрывают людям руки и пробивают стеныдомов. Зомби идут к своему убийце по прямой. И, как гласит теперь закон, завесь ущерб, в том числе смерть людей, отвечает аниматор, поднявший зомби. Есликто-то из нас поднимет этого мальчика, и тот кого-нибудь убьёт, даже своегоубийцу, нас обвинят в убийстве путём злоупотребления магией. Это автоматомсмертный приговор. Так что я этого сделать не могу, и никто не может.

Берт опечалился — наверное, из-за денег.

— Я им сказал, что ты именно это им и объяснишь.

— Сам должен был объяснить, Берт. Я тебе все это ужеизлагала.

— Они меня спросили, аниматор ли я. Когда я сказал, чтонет, они сказали, что не поверят мне на слово. Что если только они могли быпоговорить с миз Блейк, она — то есть ты — обязательно бы передумала.

— Берт, ну это уже нечестно! Этого сделать нельзя, ивообще, если они увидят, как их сын поднимается из могилы разложившимсякровожадным зомби, это им мало поможет.

Он приподнял брови:

— Ну, я не могу сказать, что так хорошо этосформулировал, но клянусь тебе, я сказал нет.