Я повесила трубку, пообещав про себя послать Мэри цветы иликоробку конфет, или цветы с коробкой конфет.

Стив Браун пытался успокоить жену. Она перестала качаться иприслонилась к нему. Рыдания стали тише — слегка. Когда её синие глаза сноваобратились ко мне, в них опять было это обещание насилия. Если она узнает, ктоэто сделал, — не знаю, что она сделает с этими людьми. Глядя ей в глаза, ясомневалась, что она будет ждать суда и решения присяжных.

Она заговорила так быстро, что слова налезали друг на друга.

— Они изнасиловали Кэти, изнасиловали, а Стивиизувечили, отрезали… — Она замолчала, прижав руки ко рту, глаза вылезали изорбит. Мало разумного осталось в этом взгляде.

Я глядела на неё, обращаясь к Стиву Брауну:

— Значит, кто-то их подвёз, когда у них сломаласьмашина, и потом…

— Их нашли в каком-то сарае в лесу, — сказалон, — и они оба были изнасилованы. — Он говорил так спокойно, будтоничего не чувствовал. Может быть, так оно и было. Он вынужден был затолкатьболь внутрь, потому что страдания Барбары были для него важнее, они егопоглощали.

— Ему отрезали… они его кастрировали. — У негозадрожало веко. — Он был ещё жив.

Голос Стива Брауна стал тише.

— Полиция не нашла, — сказала она, и голос еёготов был сорваться на визг. — Не смогла найти. Эти чудовища унесли отнего кусок с собой, и полиция не смогла найти. Пришлось похоронить его так.Унесли, и мы не смогли найти его.

Она говорила громче, громче, ещё не орала, но почти. Насамой грани жуткой истерики.

— От Кэти они ничего не отрезали. Почему они её непорезали? Почему только Стиви? Почему? Зачем они это забрали? Зачем?

Будь у меня дротиковый пистолет, заряженный валиумом, я быпустила его в ход. Но у меня его не было. Ужасно, мерзко, но я ничем не моглаим помочь, а кошмаров мне и своих хватает. Этот монстр был человеком, а я потаким монстрам не эксперт.

В конце концов я решила прервать этот поток:

— Миссис Браун, миссис Браун! Барбара!

Я орала, но она меня не слышала. Она ушла, погрузилась всвоё страдание, скорбь, утрату. Я орала, но некому было меня услышать.

Мэри открыла дверь и что-то сказала — дважды, потому что впервый раз я не расслышала за криками миссис Браун.

— Анита, пришёл твой следующий клиент. Ты уже напятнадцать минут задержалась.

Смотрела Мэри на меня, но слегка расширенными глазами.Когда-то она была секретарём у адвоката по уголовным делам и к истерикампривыкла, но либо сейчас столкнулась с неизвестным ей вариантом, либо они ейвсе равно нравились не больше, чем мне.

— Я воспользуюсь другим кабинетом, мистер Браун. А вы сженой тем временем придёте в себя.

Барбара Браун бросилась ко мне.

— Миз Блейк, миз Блейк, умоляю вас, помогитенам! — Она схватила меня за лацканы жакета. При этом её рука заделапистолет, и она на секунду остановилась, но только на секунду, а потом крепковцепилась пальцами в ткань. Будь она мужчиной, могла бы дёрнуть меня к себе, ноона этого не сделала — просто цеплялась за меня и умоляла:

— Стив, Стив, пожалуйста, покажи ей чек!

— Барбара, она не станет нам помогать.

Она ещё крепче вцепилась в мой жакет, собирая ткань вкулаки. Жакет был женский, и в нем просто не было достаточно материала, чтобытак с ним обращаться. Ткань стянула мне плечи, стесняя движения, и сталоневозможно потянуться за пистолетом. Вряд ли Барбара настолько потеряет надсобой контроль, что он мне понадобится, но у меня есть правила. Никто невстанет между мной и моим оружием. Никто. Беда была в том, что я не могласообразить, как мне освободиться, не травмируя её физически. Этого мне не хотелось.

— Стив, покажи ей чек!

Она была ко мне близко-близко, как для поцелуя. Оченьнеудобная позиция для схватки.

— Покажите мне то, что она хочет, мистер Браун.

Я говорила очень спокойно, без малейшего гнева, никак невыдавая своей истинной мысли: уберите её от меня к чёртовой матери. Не то чтобыя была бесчувственной, но когда кто-то вламывается в моё личное пространство, яэтого терпеть не могу.

С извиняющимся лицом он вытащил что-то из внутреннегокармана пиджака. Это был банковский чек. Мистер Браун держал его так, чтобы ямогла рассмотреть чек как следует. Он был на сто тридцать тысяч долларов, коплате наличными.

— Возьмите чек, миз Блейк. Мы его подпишем для вассегодня же, сейчас же.

Я покачала головой и бережно накрыла руки миссис Браунладонями. Я твёрдо была намерена освободиться.

— Я не могу взять ваш чек, миссис Браун.

Я попыталась оторвать её руки, но она только вцепиласькрепче. Жакет уже никогда не отутюжить.

— Это все наши сбережения, но мы можем заложить дом. Мыпредложим вам больше.

Глаза её блестели прямо перед моими. Слишком ярко блестели,и я подумала, не принимает ли она что-нибудь — по рецепту врача. Если так, товрач ей выписал не тот рецепт.

Я не могла оторвать её от себя, не сделав ей больно, а этогомне все ещё не хотелось. Я потрепала её по рукам, стараясь быть дружелюбной.

— Дело не в деньгах, миссис Браун. Если бы я моглаподнять вашего сына и узнать, кто это сделал, я бы так и поступила. Видит Бог,я бы это сделала, но так не получится.

В дверях возник Натэниел и посмотрел на меня вопросительно,дескать, мне что-нибудь сделать? Я не могла придумать, что бы он мог сделать, ипотому едва заметно покачала головой.

Мэри, очевидно, сходила за Бертом, потому что он появился вдверях вслед за ней.

— Миссис Браун, будьте добры немедленно отпуститьАниту. Я вам говорил уже, что ничего из этого не выйдет.

Он говорил ровно, почти нараспев, будто ему не впервыеприходилось этим заниматься. Мне раньше не была нужна его помощь, но ведь не увсякого есть моё обаяние и умение запугивать. Обычно присутствие пистолетаприводит клиента в чувство, но Барбаре Браун было на него глубоко плевать.

Она только глянула на Берта и тут же повернулась ко мне, неотпуская мой жакет.

— Вы не откажете нам, миз Блейк. Если вы откажете, всетак и останется — навсегда. — Она стала меня трясти при каждом слове: — Аоно, — рывок, — не может, — рывок, — так остаться!

Ещё рывок.

О матерь Божия, как же мне ей помочь и как оторвать её отсебя, не сделав хуже? У нас есть психологи, к которым мы посылаем клиентов, новряд ли она к ним пойдёт. Она сейчас не на стадии «может быть, мне кпсихотерапевту сходить?». У неё стадия другая — «я с ума сойду!»

Я прекратила попытки оторвать её от себя, но мне надоело,что меня трясут, и я решила попробовать правду: