— Убитый зомби убивает своего убийцу.

— Я и хочу, чтобы их убили! — почти выкрикнулаона, брызгая на меня слюной — случайно.

— Такой зомби прокладывает себе путь сквозь все и всех,пока не убьёт своего убийцу. Я сама видела, как гибли ни в чем не повинныелюди.

— Стиви так не будет, — сказала она,пододвинувшись ко мне так близко, что мне пришлось отклонить голову назад, ноона как следует забрала руками мой жакет, и деваться мне было некуда. —Стиви всегда был тихий мальчик. Он никого никогда не тронул. Он нам простоскажет, кто сделал этот ужас.

— Миссис Браун, Барбара! — Она поглядела на меня,и где-то в этом взгляде ещё теплился огонёк здравого рассудка. — Это былбы не Стиви, Барбара. Это был бы ходячий мертвец. Не ваш сын, а просто анимированныйтруп.

Она опустила голову, я теперь видела только её светлыеволосы. Плечи её обмякли, и я подумала, что до неё достучалась.

— Миссис Браун, — вмешался Берт, — пойдёмтесейчас ко мне в кабинет, все успокоимся и не будем никому мешать работать.

Наверное, дело было в этих словах — «мешать работать». Оназакаменела, и у меня была секунда на решение, готова ли я освободиться от неёсилой. Но я заколебалась, и этого хватило. Она держала меня так близко, что яне могла отодвинуться, и руку тоже не могла поднять. А она вцепилась мне в лицоногтями. Только для этого ей пришлось одну руку отпустить, и я вскинулаосвободившуюся руку, блокируя вторую попытку выцарапать мне глаза. Онаотпустила и вторую руку, но я схватила её за запястье и шагнула назад, потянувеё на себя, и она по инерции повернулась за мной и оказалась на коленях, однарука заведена за спину, а моя вторая рука держит её поперёк плеч. Не настоящейудушающей хваткой, потому что я надеялась, что кто-нибудь её от меня оттащит,пока до этого не дошло.

Царапины на лице горели от левого глаза до середины щеки.Ещё не ощутив первую струйку крови, я знала, что она будет — просто ощущениетакое.

Она орала — громко, прерывисто.

Ближе всех к нам оказался мистер Браун.

— Вы ей делаете больно!

— Я ей? Это она пыталась мне глаза выцарапать!

Я держала её не так сильно, как надо бы — все ещё хотелаобойтись по-хорошему с обезумевшей от горя бедной женщиной. Она вывернулась иполоснула меня ногтями по руке. Я завела локоть ей под горло и резко потянулавверх руку у неё за спиной. Она вскрикнула, но тут же замолкла, потому что япридавила ей шею. Я знала, как держать удушающую хватку, пока противник непотеряет сознание, и при этом не раздавить трахею и ничего глупого не сделать.Признаю, я несколько вышла из себя, но все равно мистер Браун не должен былделать того, что он сделал.

— Отпусти её! — заорал он.

Я спокойно — наверное, — сказала:

— Если вы не можете с ней справиться, приходится мне.

Она вырывалась, и я прижалась к ней головой. Тутодновременно Мэри закричала, и Натэниел тревожно вскрикнул:

— Анита!

Я подняла глаза и только увидела, как Стив Браун ударил меняв лицо.

У меня голова качнулась назад, перед глазами поплыло, каккогда телевизор не в фокусе. Сразу больно не было, это тебе не царапины. Обычноо серьёзности раны можно судить по тому, как скоро появляется боль. Быстро —ерунда, долго — плохо.

Удар был хорош, тяжёлый и точный. Стив Браун, наверное,ожидал, что я свалюсь, потому что лицо у него было удивлённое. А может, онникогда не бил женщину так сильно, или вообще никогда не бил. Настала долгаясекунда, из тех, что тянется вечность, а на самом деле — одно мгновение.

Я видела, как шевелятся его губы, но не слышала слов.Слышала я только высокий белый гудящий шум, да ощущала вкус крови на губах.Неважно, что кровь была моя, важно, что это была кровь, а я была в гневе.

И я почуяла запах кожи Барбары Браун под запахом духов,запах соли, болезни — да, болезни от горя, тяжёлым ядом выступавшего из пор.Она ранена, ей больно, и я могу положить конец этому страданию. Я прижалась кеё телу — поближе, чтобы её муж не мог меня ударить, не рискуя попасть по ней.И я слышала, как бьётся её сердце — так громко, так отчётливо. Тяжёлый,мясистый звук, не тот едва слышный, что звучит у врача в стетоскопе. Так звучитсердце, если вдвинуть ухо в чужую грудь. Так звучит жизнь, бьющаяся в теле,бьющаяся быстрее и быстрее. Барбара Браун раньше не пахла едой, но запахлатеперь, когда в организм хлынула первая струя адреналина. Какая-то часть еёсознания, которую она сама не могла бы назвать, чуяла опасность — близкую,очень близкую.

Наверное, я закрыла глаза, потому что ощутила, как он надомной навис. И когда открыла, увидела, что Стив Браун собирается ко мнеприкоснуться. Наверное, хотел оттащить меня от жены за волосы, но я перехватилаего руку и остановила — да, остановила своей рукой. Она казалась миниатюрной наего массивном запястье, но мышцы у меня крепкие, и когда он попыталсявырваться, у него не получилось.

Я продолжала держать его жену на коленях, другой рукойзаведя ей руку почти до плеч за спиной. Мелькнула далёкая мысль, что еслипотянуть сильнее, кость выйдет из сустава. И тут же другая мысль, поближе:чтобы её съесть, придётся все равно разрывать на части. Мы же будем её есть?

Я всегда думала, что мой зверь — создание страсти, потомучто его вызывают те же эмоции, что возбуждают страсть. А это было не страстно,а бесстрастно. Не было чувства добра и зла. Не было сочувствия, ощущения, чтоэти двое — собратья по человечеству, и нехорошо причинять им вред. Даже вголове такого не было. Они на меня напали, а я голодна, и от неё так хорошопахнет — и так плохо. Пахло болезнью, и я поняла, что это лекарства. Ониощущались в её поте — едкие, горькие.

Я выпустила её так резко, что она упала на ковёр, но СтиваБрауна я продолжала держать, и притянула его к себе, протащив мимо его жены,потому что он наклонился посмотреть, что с ней, и от моего рывка потерялравновесие. От него пахло страхом и гневом, но больше ничем. Он был чист.

Он споткнулся, и я засунула руку ему под рубашку, другойподтаскивая его к себе. Теперь я слышала его сердце, оно колотилось, такойглухой, мясистый звук… такой приятный…

Услышав позади себя движение, я резко обернулась, увлекая засобой Стива Брауна, свалив его подножкой, даже не подумав, и он оказался у моихног, на земле. Еда и должна лежать на земле.

Натэниел трогал меня за лицо. Я отдёрнулась, будто он меняударил, но при этом прикосновении у меня в голове заревело. Кричала женщина.Мэри повторяла:

— Мне вызвать полицию?

— Нет, — ответил Берт, — сами справимся.

Я усомнилась, но тут мой взгляд упал на мистера Брауна. Онсмотрел на меня расширенными глазами, будто боялся. Я отпустила его, точнообожглась, попятилась, налетела на Натэниела. Не глядя, поймала его за руку ивцепилась в неё. От прикосновения стало легче думать. Натэниел вызывал у менямысли о сексе или пище, но сегодня он помог мне вспомнить о том, что я человек,и о том, что это значит.