иного слова подобрать было нельзя – сначала одним коленом, потом другим, пока не взобрался на выступ и не встал, сначала на колени, а затем, неуверенно, на ноги.

Теперь он находился футах в тридцати над землей. Пусть двигался он и неловко, но все же у него получалось. Теперь нужно залезть на третий этаж и подобраться к эркеру. Мальчик прикинул, что можно было бы перепрыгнуть на балкончик в четырех футах от него, а оттуда – на перила с шипами. Он старался действовать тихо, не зная, что таится за окнами, мимо которых ему предстояло пройти.

Но едва он собрался прыгнуть, что-то пошло не так. Нога соскользнула, и, хотя Чарли сделал выпад и растопырил пальцы, до края балкончика он так и не дотянулся, просто не достал до него – и вот он уже падает, ощущая проносящийся мимо холодный ночной воздух.

«Чарли, ты чертов…» – подумал он.

Эта мысль прервалась резким ударом о темные булыжники.

В темноте из-за угла появилась фигура, высокая, без шляпы, во фраке, и Рибс сразу поняла, что это Бэйли, слуга доктора Бергаста. Несмотря на свою невидимость, она все же прижалась к стене.

«Где бы ты ни находился, Чарли, только не сейчас, пока не надо», – думала она.

Бэйли пугал их всех. Этот человек с похожей на голый череп головой почти не разговаривал, а только мрачно зыркал, будто готов был задушить, на любого, будь то ребенок или взрослый. Отчасти он был слугой, отчасти секретарем, отчасти… обезьяной. Рибс не знала, что именно он делает для доктора Бергаста. Наверняка ничего приятного.

Остановившись у двери в кабинет Бергаста, Бэйли достал связку ключей и принялся медленно перебирать их. Затем он замер и, нахмурившись, огляделся по сторонам, задержавшись взглядом на том месте, где пряталась Рибс, как будто увидел ее. Вытянув длинную руку, он медленно ощупал воздух перед собой.

Девочка вжалась спиной в стену. Пальцы Бэйли прошли в нескольких миллиметрах от ее лица. Его это, похоже, удовлетворило: он повернулся обратно, нашел ключ и открыл дверь в кабинет.

Рибс едва позволила себе выдохнуть. Сердце ее гулко стучало в груди. Она привыкла к тому, что люди чувствуют ее присутствие, даже подозрительно оглядываются по сторонам, но редко когда они настолько точно приближались к ней.

«В любом случае ты не сделала ничего плохого, – подумала она. – Ведь в коридоре можно стоять, если так захочется. Это не против правил».

Пока она размышляла, давая сердцу утихнуть, Бэйли пригнул голову и прошел в маленькую прихожую. Рибс бесшумно скользнула ко входу. В комнатке стоял небольшой письменный стол, за которым Бэйли работал днем, и два кресла для посетителей. А прямо напротив находилась дверь в кабинет Бергаста.

Она была открыта.

«Благослови Господь ваше маленькое холодное сердце, мистер Бэйли, сэр», – подумала Рибс с лукавой усмешкой.

Оглядев коридор, она вернулась в прихожую и начала переживать за Чарли. Если он заберется наверх, пока Бэйли в кабинете… Она поджала губы. Нужно как-то предупредить его. Невидимая, Рибс бесшумно шагнула внутрь.

Чарли вздрогнул, не сразу поняв, что случилось и где он находится. Над ним на коленях склонилась Комако, боясь прикоснуться к нему и только шепча его имя. Судя по ощущениям, раздробленная большая берцовая кость уже начала срастаться. С его плечом что-то было не так. Мальчик неудачно упал на бок и вывихнул плечевой сустав. Испытывая ужасную боль, Чарли сел и стал вправлять плечо. Его тело с хрустом возвращало прежнюю форму.

Господи, как же больно!

Лицо и руки его были запачканы кровью. Как и глаза – он вытер их рубашкой. Комако шагнула назад, наблюдая за ним из тени. На лице ее отразился страх и что-то еще вроде умиления. Чарли с удивлением подумал, что ему это даже нравится.

– Чарли, ты как? – прошептала девушка.

– Нормально. – Он пожал плечами и попытался изобразить улыбку. – Просто немного не понравился тому балкону. Никто не слышал?

– Нет.

Поморщившись, он поднялся на ноги. Ладно, что случилось, то случилось. К его влажным босым ногам прилипла грязь, и, прежде чем снова подниматься по стене, он вытер ступни о внутреннюю сторону брюк. На этот раз он двигался быстрее и испытывал меньший страх, ощущая, что худшее уже произошло и поэтому бояться нечего. Он уверенно перелез с подоконника на балкончик, а с него – на другой подоконник. В каком-то окне показалась горящая свеча, и, когда она приблизилась, Чарли, выпрямившись, прижался спиной к стене и стал ждать. Но никто не выглянул, и мальчик бесшумно перебрался на другую сторону, после чего продолжил подъем.

Чуть позже, преодолевая то место, с которого он упал раньше, мальчик задел ногой старую свинцовую водосточную трубу. Ее часть с лязгом и грохотом упала на двор – это было так громко, что кто-то обязательно должен был услышать. Но никто не вышел. Окна не открылись.

Он полез дальше.

Рибс наблюдала за слугой Бергаста, медленно перебиравшим ящики письменного стола. Он зажег свечу, и ее оранжевый свет отбрасывал на стол, ковер и его лицо мерцающие отблески. Секретарь неторопливо складывал бухгалтерские книги и документы в сторону.

Рибс бесшумно подкралась к двери и остановилась, едва дыша. Даже из-за шевеления воздуха он мог почувствовать ее присутствие. Тем более что, похоже, Бэйли обладал каким-то особенным чутьем.

Раньше она была в этом кабинете всего дважды, и оба раза по приказу Бергаста: в первый раз вскоре после прибытия в Карндейл для своеобразного знакомства, а затем, поддавшись хаосу и панике, последовавшей за вторжением Джейкоба Марбера. Она вспомнила бледно-серые глаза Бергаста, как будто горящие изнутри, вспомнила, как внимательно он изучал ее, будто заглядывая в самое сердце. От этого ее охватила дрожь.

Его кабинет был мрачным, угнетающим и очень холодным. В одном конце находился камин из белого камня, рядом с ним стоял письменный стол и несколько расположенных полукругом кресел. В трех из четырех стен имелись двери – слишком много дверей, – как будто никуда не ведущие, странные и непохожие на те, что она видела в Карндейле обычно. На одной из стен висела странная длинная картина в рамке, написанная тушью, с рваными линиями и пересекающимися кругами. Чем-то она напоминала сложное внутреннее строение огромного дерева. В углу стояла высокая птичья клетка с двумя птицами, которые щелкали клювами и ерзали на жердочках. Ее взгляд упал на эркерное окно, занавески которого были распахнуты. Несмотря на отражение свечи, на внешнем карнизе отчетливо виднелись железные прутья.

Никаких признаков Чарли.

Наконец Бэйли нашел то, что искал, – пачку каких-то бумаг, – и принялся складывать все на место. Прочистив горло, он провел рукой по глазам, и в этот момент показался почти уязвимым, почти обычным человеком. Скапливавшиеся под его руками тени расплывались и растекались, словно жидкая тьма. Рибс завороженно наблюдала за ним. Ей нравились такие моменты, нравилось наблюдать за людьми, когда они были не защищены, нравилась проскальзывавшая во всем этом истина.

И в это мгновение Бэйли обернулся и посмотрел в окно. Сердце Рибс дрогнуло и едва не выскочило из груди. Потому что она тоже услышала посторонний звук.

Тихий скребущий звук, как будто снаружи кто-то ощупывал стену в поисках опоры.

Бэйли выпрямился.

Чарли склонился над темнотой, дыша, просто дыша. Одной рукой он держался за железные перила, а другой осторожно нащупывал край расположенного под углом каменного подоконника. Пальцами ног он крепко – очень крепко – обхватил оконный карниз. Мальчик вдруг понял, что если отпустит руки, то повалится в сторону и упадет.

Его пальцы нашли глубокий желобок. Этого было достаточно для того, чтобы перенести на него вес всего тела. С выражением боли на лице он сделал шаг, раскачался из стороны в сторону и, подавив стон, подтянулся наверх.

Руки ныли. Живот скрутило. Он стоял на карнизе, достаточно близко от крыши, до сих пор ощущая внутри язычки пламени от прошлого падения. Но теперь он находился уже близко к цели, к эркеру кабинета Бергаста. Шипы на подоконнике выглядели зловеще. Он подумал, что можно было бы проникнуть на крышу и попытаться найти путь через нее, но тут в полутьме различил у подоконника эркерного окна тонкий, почти невидимый кирпичный выступ.

Уцепиться, конечно, было не за что. Но окно находилось совсем недалеко. Возможно, у него